Этотъ элементъ, отчужденный отъ всего остальнаго образованія Европы, произвелъ у насъ то устройство, котораго слѣдствіемъ были Татары, коимъ мы не могли противопоставить ни зрѣлой образованности, ни силы единодушія. Не имѣя довольно просвѣщенія для того, чтобы соединиться противъ нихъ духовно, мы могли избавиться отъ нихъ единственно физическимъ, матеріяльнымъ соединеніемъ, до котораго достигнуть могли мы только въ теченіе столѣтій. Такимъ образомъ очевидно, что и нашествіе Татаръ и вліяніе ихъ на послѣдующее развитіе наше, имѣло основаніемъ одно: недостатокъ классическаго міра. Ибо, теперь даже, раздѣлите Россію на такіе удѣлы, на какіе она раздѣлена была въ 12-мъ вѣкѣ, — и завтра же родятся для нея новые Татары, если не въ Азіи, то въ Европѣ. Но еслибы мы наслѣдовали остатки классическаго міра, то религія наша имѣла бы болѣе политической силы, мы обладали бы большею образованностью, большимъ единодушіемъ, и слѣдовательно, самая раздѣленность наша не имѣла бы ни того варварскаго характера, ни такихъ пагубныхъ послѣдствій.
Этотъ же недостатокъ образованности общаго развивающагося духа, происходящій отъ недостатка классическаго міра, отзывается и въ самой эпохѣ нашего освобожденія отъ Татаръ.
Намъ не предстояло другаго средства избавиться отъ угнетенія иноплеменнаго, какъ посредствомъ соединенія и сосредоточенія силъ; но такъ какъ силы наши были преимущественно физическія и матеріяльныя, то и соединеніе наше было не столько выраженіемъ единодушія, сколько простымъ матеріяльнымъ совокупленіемъ; и сосредоточеніе силъ было единственно сосредоточеніемъ физическимъ, не смягченнымъ, не просвѣщеннымъ образованностію. Потому, избавленіе наше отъ Татаръ происходило медленно и, совершившись, долженствовало на долгое время остановить Россію въ томъ тяжеломъ закоснѣніи, въ томъ оцѣпенѣніи духовной дѣятельности, которыя происходили отъ слишкомъ большаго перевѣса силы матеріяльной надъ силою нравственной образованности. — Это объясняетъ намъ многое, и между прочимъ показываетъ причины географической огромности Россіи.
Пятнадцатый вѣкъ былъ для Европы вѣкомъ изобрѣтеній, открытій, успѣховъ умственныхъ и гражданскихъ. Но пятнадцатый вѣкъ былъ приготовленъ четырнадцатымъ, который самъ былъ слѣдствіемъ предыдущихъ, развившихся подъ вліяніемъ остатковъ древняго міра. Это вліяніе сначала обнаруживалось образованностью и силою Римской церкви; но потомъ, когда просвѣщеніе уже распространилось въ самомъ бытѣ народа и вкоренилось въ свѣтской гражданственности, тогда и Церковь перестала быть единственнымъ проводникомъ образованности; — и Европа обратилась прямо къ своимъ умственнымъ праотцамъ — къ Риму и Греціи. И это новое, самопознавшееся стремленіе къ міру классическому обнаруживается не только въ высшихъ умахъ, въ людяхъ, стоящихъ впереди своего народа; оно обнаруживается не только въ наукахъ и искусствахъ, дышавшихъ единственно освѣженными воспоминаніями о Грекахъ и Римлянахъ; но даже и въ самомъ народномъ быту просвѣщенныхъ земель, въ самомъ устройствѣ ихъ гражданственности и національности. И еще прежде паденія Греческой Имперіи уже Италіянскія республики образовывались по образцу древнихъ; между тѣмъ, какъ архитектура, живопись, ваяніе, науки и самый патріотизмъ въ Италіи носили глубокую печать одного идеала: классическаго міра.
Такимъ образомъ для новой Европы довершился кругъ полнаго наслѣдованія прежняго просвѣщенія человѣчества. Такимъ образомъ новѣйшее просвѣщеніе есть не отрывокъ, но продолженіе умственной жизни человѣческаго рода. Такимъ образомъ государства, причастныя образованности Европейской, внутри самихъ себя совмѣстили всѣ элементы просвѣщенія всемірнаго, сопроникнутаго съ самою національностію ихъ.
И на Западѣ, почти въ то же время какъ у насъ, происходила подобная кристаллизація силъ и элементовъ: мелкія королевства соединялись въ большія массы, частныя силы сосредоточивались въ подчиненности одной силѣ общей. Но это сосредоточеніе и соединеніе имѣли совершенно другой характеръ отъ того, что частныя силы, частные элементы были образованы, развиты и самобытны. И тутъ и тамъ идетъ борьба за національность, независимость и цѣлость; и тутъ и тамъ стремленіе къ сосредоточенію и единству; — но тамъ просвѣщеніе уже развитое, слѣдовательно, знаменемъ борьбы, цѣлью стремленія, является всегда мысль религіозная или политическая; тутъ мѣсто мысли заступаетъ лице, частное событіе, самозванецъ.