Катит кибитка. Мгла
пуще лесной и гуще.
Родина прогнила,
но российские кущи
корнесловия дань
дали в дорогу дальнюю,
и иноземная даль
затуманила Данию.
* * *
Эта глиняная птичка -
это я и есть.
Есть у ангелов привычка -
песенку завесть.
В ритме дождика и снега
песню затянуть,
а потом меня с разбега
об стену швырнуть.
Но цветастые осколки
– мусор, хлам и чад -
не смолкают и не смолкли
и не замолчат.
Есть у ангелов привычка -
петь и перестать.
Но, непрочный, точно иней,
дышит дух в холодной глине,
свищет – не устать.
Где и когда
Книга вышла в 1986 в типографии польского эмигрантского журнала «Контакт» (Париж). Частично вошла в сб. «Не спи на закате» (СПб, 1996).
…текла Вилия или Лета…
июнь 1983 – март 1985
* * *
Муха бедная в янтарь
ненароком залетела.
Орвелловский календарь
оборвался до предела.
Бедной мухе в янтаре
не вздохнуть, не трепыхнуться.
А на нарах в январе
в тесноте не повернуться.
Орвелловский переплет
в тихой печке пламя лижет.
Муха бедная поет,
но никто ее не слышит.
* * *
Господи, как засветало,
как защемило сладко-
звонкой кислинкой металла
под веками и под лопаткой,
как на душе засвистало
чистым разбойничьим свистом.
Целую ночь до упаду
клевером четверолистым
я целовала ограду
между мной и ветвистым
раем, где мне, бедняжке,
что так, что этак – крушенье,
но это – грехи мои тяжки -
раз-в-жизни-не-согрешенье
поколебало чашки.
эпитафия
(На смерть Вадима Делоне)
Ближе брата, первым из семерых,
самый младший – туда, где возврата нету.
Сладкой жизни слаще ли был семерик,
чем кайло и лопата по мерзлому снегу?
Так – уснуть и проснуться подальше земли,
за запреткою, за КПП и брусчаткой…
За колючими звездами нас отмоли,
удели нам скорыя помощи братской.
* * *
У фонтана с фигурой архангела,
где пострижен народ полунаголо,
где бесформенный шпик из охранки
наркомана берет ин флагранти,
где под небом, не вытканным ветками,
все уставлено мотоциклетками
и не прячутся нежные ласки
ни от сглазу, ни от огласки,
– ровно там, только в темную, позднюю,
и не в нынешний зной, а в морозную
ночь нечаянно затевалось
то, что после куда-то девалось.
* * *
Выгоревшей, выцветшей, скомканной любови
даже и не дышит бедная душа.
Просто денег отодрать старые обои
и оклеить новыми нету ни гроша.
Кого не ждешь – приходит, а зачем?
Равно бессмысленно: не ждать и не не ждать.
Равно не значат ничего ничей
приход и чей-то неприход. Скрипит наждак,
сводя концы с концами. Зачищай
вчерашний день и послезавтрашнюю ночь,
в полсуточных вылавливая щах
и дух, и гущу. Знаешь, по тарелке нож
не так мучительно скрежещет, как
глухой, несмазанный подшипник нелюбви,
и сумрак рыж, и ржав полночный мрак,
и губы сини заржавелые в крови.