привидений не прошлого века
и химер не вчерашнего дня,
но сиюжеминутных. И ветка
не вывозит меня. Это для
округленья неконченных съемок,
в смету казни внесенья чернил,
для того чтобы поздний потомок
той же дверью ладонь защемил.
* * *
Черемуха цвела и отцвела.
Чему и почему ты отвела
в душе четыре сотки,
а не просторный райский огород,
не весь простор, не весь круговорот,
не все земные соки?
Ты учишься ли больше ничему
белеющей черемухой во тьму
души не дать, не вспыхнуть,
не сыпануть порошей лепестков
по перекрестку четырех ветров
в автомобильный выхлоп?
Учись-учись. Четыре стороны
у света, стороны, а не стены
и даже не забора,
а грядка, отведенная в душе,
всё у́же и всё суше и уже
не стоит разговора.
* * *
Это пето на заре
завтрашнего утра,
на затоптанной золе
от любви как будто.
Это пето с холодком,
будто бы нетрудно
разжигать костер тайком,
а топтать прилюдно.
Это пето кое-как,
не стараясь чище,
словно жизнь была пустяк,
а не пепелище.
* * *
Следить погод и непогод
устав чередованье,
ушел из дому старый год,
как старый граф в скитанье.
Но не в народ и помирать
на сонном полустанке,
не в пустынь-скит и не на рать
раскатывать на танке.
Ушел из дому в новый дом,
прозрачно-сквозняковый,
где под ореховым кустом
и сам он станет новый.
* * *
Глубокоуважаемый
господин адресат!
Если мир пережаренный
– кто ж ему виноват?
Если пыльным мешком его
трахнут из-за угла
– что ж искать насекомого
в виноватчики зла?
Что ж ловить жесткокрылого
усача-рогача,
если с чирья раскрытого
хлещет кровь горяча?
Если-если – не если бы,
так, как если, и есть.
Что ж мы тычемся сослепу:
где бы счесть да прочесть?
Что ж мы пялимся без толку
по бокам и назад?
Посмотреться бы в зеркало
– знать бы, кто виноват.
* * *
Иногда,
иногда я понимаю,
понимаю, что они были правы
– доктора из Кропоткинского переулка.
И верно ведь надо быть сумасшедшим,
чтобы исправлять нравы,
да еще и не ради славы
и не ради теплого места придурка.
А иногда,
иногда я опять не понимаю,
как могли они думать, что навечно останутся правы
– доктора в халатах поверх гимнастерок,
что не наступят иные нравы,
иные времена – нет, не расправы,
а правды, разгоняющей безумный морок.
к дискуссии о статистике
Не будем спорить. Лишний миллион
засуженных, замученных, забитых
– всего лишь цифра. И мильон слезинок
не слился, и не вызвал наводненья,
и не оттаял вечной мерзлоты.
Допустим, этот миллион имен
История накопит и предъявит,
но кто же в четырех столицах мира
прочтет подобный телефонной книжке
по весу и по скуке этот том.
Кто это купит? На костяшках счётов
махнуть и сбросить. Миллион слезинок,
а не оттаял вечной мерзлоты.
* * *
Скоротаем время
до мартовских ид,
покуда не дремля
око ловит вид