Блекнут глаза мои,
будто бы за море
в зимнем отчаяньи
цугом отчалили.
* * *
Многозеркальным письмом,
перемноженьем кружка и крючочка
– все то, что не было сном,
стало туманно, размыто, нечетко.
Будто бы ангельский сонм
учит сцепленье крючка и кружочка,
и на листе жестяном
крутится скалка, считалка, решетка.
Ножки-ручки – закорючки,
строчки точек – это тучки.
Вот и – посмотри -
вышел месяц из тумана,
словно в детстве, без обмана,
с ножиком внутри.
* * *
«Переулочек, переул…»
А в кругу этой пе́тельки
жилка синяя бьется и жжет,
фитилек виршепле́тенья,
кружевницын бикфордов шнурок.
И искро́ю на порохе
полыхнут монастырь и пустырь,
если по́ обе по́ руки
фитильку не прикажут: «Застынь».
* * *
И я жила-была,
и пела летом и зимой, в дождь и зной,
и весной:
«Царевна, бойся феи злой,
феи злой…»
Но вот прошло сто лет,
и спящий пробудился свет
и меч на плуг перековал
и на игрушку – пистолет.
И дожил кое-кто,
и прорастали семена,
имена,
племена,
и танцевала вся страна,
вся страна…
* * *
Поднадзорный потолок
окна белым заволок,
чтобы не глядеть,
с оного-то потолка
свешивается рука,
чтоб тобой владеть
там, где ты по потолку
ходишь за грибами
и где только мысленно
шевелишь губами.
последнее стихотворение
Все отдам, пишите сами,
и гусиных перьев пук,
и глухой, как сом с усами,
в стенки клетки сердца стук.
Все раздам, мешок и шило,
перелет и недолет,
не печалься, все пройдет,
все пойдет, мой друг, на мыло.
* * *
Сожаленья и желанья
уж не властны надо мной.
Вот теперь одни не властны,
а другие – к горлу нож,
но и те и те напрасны,
не направишь, не вернешь.
Ни на правом, ни на левом
берегу твоей реки
не встрепещутся припевом
из огарков огоньки.
Не востребуются зори
с полыханием зарниц,
не взопреют чьи-то взоры
в теплоту твоих зениц.
* * *
Лихо, которым
не поминают,
кормится кормом
подножным, подручным,
поездом скорым
пути подминает,
пыль поднимает
по залежам тучным.
Ухом припавши
к рельсе певучей,
лучшим и худшим,
живым и стеклянным
глазом неспавшим,
веком опухшим
в небо под тучей,
над океаном
целится лихо,
холодное брюхо,
выстрелит тихо,
откатится глухо.
* * *
Понедельник, лунный день!
Лук возьми, колчан надень.
Под лучом звезды полынной
шар сияет половиной,
обращенною к земле,
тоже блещущей во мгле.
* * *
Жжется дерево-сандал
в суженных зрачках,
расточает слезный дар
в лужах-ручейках.