Эдуард Лимонов
Полное собрание стихотворений и поэм
Составители: Захар Прилепин, Алексей Колобродов, Олег Демидов
Фото из архива Сергея Беляка
© ООО Издательство «Питер», 2022
© Савенко Б. Э., Савенко А. Э., наследники, 2021
* * *
В конце 60-х в Москве… появился этот замечательный, подобный Жюльену Сорелю или Растиньяку молодой человек, харьковчанин, поэт, решивший завоевать Москву.
Стихи были свежи, раскованны, «обэриутны»… Мы коротко сошлись, как писали в XIX веке. Надо было выяснить позиции друг друга, и, шагая по Москве, мы решили, что наш идеал в поэзии — Катулл и что столица похожа на Рим времён упадка.
Совершенно сам по себе, безумного честолюбия, поэт жаждал признания столичной богемы. Лимонов был беден и неприхотлив, но любил пофрантить. Поэт шил брюки знакомым и стал довольно широко известен, как говорится, в узких кругах. Кроме того, он печатал на машинке книжки своих стихов, переплетал их и продавал по 5–10 рублей. У меня сохранилась одна такая книжка. Переплёт из простого упаковочного картона, бумага серая, грубо скреплённая. Всё в духе времени. Вообще у Лимонова всегда было чувство времени.
Генрих Сапгир,
поэт, прозаик
Стихотворения из амбарной книги «Микеланджело» (1958–1964)
Жёлтые ракушкиОбломки перламутраОбломки судьбы индейцевНырявших с замеленных шхун…Свидетели схваток с акуламиА часто вы падали внизВ струе воды несомойАкульими плавникамиИ белым поджарым брюхомИ снизу был виден кильСтоящего тихо суднаВились какие-то стебли…И плавали рыбыИ были индейцыЗаранее обреченыНа эту прозрачную водуНа эту тоскливую водуНа тихое злое купаниеВ тихой и злой водеВокруг берега поднималисьИ ехали мутные людиС такой же нелепой судьбойДобыть неживые богатстваКупить голубые владеньяОтстроить приёмные залыКутить и стареть и пить…И видеть линии телаЖивотные белые формыУ купленных тихих красоток…
«Всё что окружает — из грязи…»
Всё что окружает — из грязиИ только раскидистый топольВ окно моё молча вплываетИ тянет за ру́ку меняПойдём там имеются травыБриллианты ещё не потухлиНа тёмной туманной травеКоторая пахнет оврагомИ Блоком и прошлым векомИ берегом дальним, с которогоМахнёт мне прощально рукаОстанься один и подставьУсталые плечи под ливеньСрываемых ветромБелых яблоневых лепестковИ вспомни то место где былиТвои тоскливые встречиИ там последняя встреча…Она уходила грустяТы думал что будешь нужнымЧто будешь с людьми и с миромИ верил потом через годыКак тонкая грусть придётНо вот кончились годыИ ты на том же местеИ ничего не сделалОстались чужими людиИ зябко тебе в доме…И только всё так же молчаПахнут и падают на плечиЯблоневые белые вечные лепесткиТуманное время исчезло…За грусть твоей памяти чуткойЗа поступь шагов несмышлёныхПо длинным скучным бульварам —Ты дорого заплатилПожалуй не стоит платыПлаты шагов из воскаПлаты тряпичных слов
«Наклонялись ночи белыми слезами…»
Наклонялись ночи белыми слезамиИ одиноким молчаньемИ углубленьем в себе…Будущего не знали мы самиПрошлого не отстояли
А к сердцу человечьемуНа пять шаговИ вслушивайся, вслушайсяКуда они зовут…
И молча, молча стоялиА может это только для меняНо ты наполнялась слезамиНевысказанными словамиКазалось что была ты нужнойИсчезнешь — и мир погибИсчезнешь — и нет асфальтаПолитого водой…
Да, конечно, только для меня
Цветы… Ваза… Чашка…— Это называется натюрморт…Художник зачем-тоВзял эти предметыПоставил на свой правильноОсвещённый небом столИ нарисовал…Их углём на полотне…Цветы ваза и чашаСкажите мнеВам тоже тяжко…Переживать эту ночь при луне…Мучительно медленно с сознанием долгаСжигая себя для другихВыходит лунаЧтоб я различил дорогуИ тонкость пальцев твоихТы не думала…Она ведь устраивает наше счастьеНаше маленькое своё счастьеИ не ищет участьяЗа самосожжение…А мы заглядываем друг другу в лицо…Зацеловывая друг друга…Сумеем мы от всего отрешитьсяСумеем сгореть для другогоПотому что так нужно…Нет… Ты отойдёшь, ты спрячешьсяКогда будет нужно горениеСкажешь мы не знакомыА если знакомы, то немножкоУходи к художникуКоторый нарисовал углёмЦветы вазу и чашкуЯ остаюсь с луной…