Восток печальный мглой объят.Над лесом, полные мечты,благословенные перстызнакомым заревом стоят.
Туманный, красно-золотойна нас блеснул вечерний лучбезмирно-огненной струейиз-за осенних, низких туч.
Душе опять чего-то жаль.Сырым туманом сходит ночь.Багряный клен, кивая вдаль,с тоской отсюда рвется прочь.
И снова шум среди аллейо близости священных дней.
Август 1901
Серебряный Колодезь
Призыв
Памяти М.С. Соловьева
Призывно грустный шум ветровзвучит, как голос откровений.От покосившихся крестовна белый снег ложатся тени.
И облако знакомых грезлетит беззвучно с вестью милой.Блестя сквозь ряд седых берез,лампада светит над могилой
пунцово-красным огоньком.Под ослепительной луноючасовня белая, как днем,горит серебряной главою.
Там… далеко… среди равнинстаринный дуб в тяжелой мукестоит затерян и один,как часовой, подъявший руки.
Там, далеко… в полях шумити гонит снег ночная вьюга…И мнится – в тишине звучитдавно забытый голос друга…
Старинный дуб порой вздохнетс каким-то тягостным надрывом…И затрепещет, и заснетсреди полей глухим порывом.
1903
Москва
Знаю
Посвящается О.М. Соловьевой
Пусть на рассвете туманнознаю – желанное близко…Видишь, как тает нежданноОбраз вдали василиска?Пусть все тревожно и странно…
Пусть на рассвете туманнознаю – желанное близко.
Нежен восток побледневший.Знаешь ли – ночь на исходе?Слышишь ли – вздох о свободе —вздох ветерка улетевший —весть о грядущем восходе?
Спит кипарис онемевший.Знаешь ли – ночь на исходе?Белые к сердцу цветы явновь прижимаю невольно.
Эти мечты золотые,эти улыбки святыев сердце вонзаются больно…
Белые к сердцу цветы явновь прижимаю невольно.
Август 1901
Возмездие
Посвящается Эллису
1
Пусть вокруг свищет ветер сердитый,облака проползают у ног.Я блуждаю в горах, – позабытый,в тишине замолчавший пророк.
Горький вздох полусонного кедра.Грустный шепот» «Неси же свой крест…»Черный бархат истыкан так щедробесконечностью огненных звезд.
Великан, запахнувшийся в тучу,как утес, мне грозится сквозь мглу.Я кричу, что осилю все кручи,не отдам себя в жертву я злу.
2
И всё выше и выше всхожу я.И всё легче и легче дышать.Крутизны и провалы минуя,начинаю протяжно взывать.
Се, кричу вдохновенный и дикий:«Иммануил грядет! С нами Бог!»Но оттуда, где хаос великий,раздается озлобленный вздох.
И опять я подкошен кручиной.Еще радостный день не настал.Слишком рано я встал над низиной,слишком рано я к спящим воззвал.
И бегут уж с надеждою жгучейна безумные крики мои,но стою я, как идол. над кручей,раздирая одежды свои.
3
Там… в низинах… ждут с верой денницу.Жизнь мрачна и печальна, как гроб.Облеките меня в багряницу!Пусть вонзаются тернии в лоб.
Острым тернием лоб увенчайте!Обманул я вас песнью своей.Распинайте меня, распинайте.Знаю жаждете крови моей.
Нa кресте пригвожден. Умираю.На щеках застывает слеза.Кто-то, Милый, мне шепчет: «Я знаю»,поцелуем смыкает глаза.
Ах, я знаю – средь образов горныхпропадет сиротливой мечтой,лишь умру, – стая воронов черных,что кружилась всю жизнь надо мной.
Пригвожденный к кресту, умираю.На щеках застывает слеза.Кто-то, Милый, мне шепчет: «Я знаю».Поцелуем смыкает уста.
4
Черный бархат, усеянный щедромиллионами огненных звезд.Сонный вздох одинокого кедра.Тишина и безлюдье окрест.
Октябрь 1901
Москва
Безумец
Посвящается А.С. Челищеву
1
«Вы шумите. Табачная гарьдымно-синие стелет волокна.Золотой мой фонарьзажигает лучом ваши окна.
Это я в заревое стеклок вам стучусь в час вечерний.Снеговое челоразрывают, вонзясь, иглы терний.