Выбрать главу
Уже спасают от цепей; Им думать весело о воле, О равных правах, мирной доле; Их нет нигде, им быть нельзя, Но их мечтой пленен и я. Я рад нестись шумящими зыбями, Скитаться рад в кибитке кочевой,[124] Мне душно жить за пышными стенами; Люблю шатер, люблю челнок простой. О милый друг! всегда, везде со мною, И на коне мне спутница в степях, И по волнам на легких парусах; Ты правь конем, ты правь моей ладьею, Ты будь моей надежною звездою!.. Ты освятишь мой жребий роковой, Мне принесешь небес благословенья. Лети, лети в ковчег мятежный мой Как благодать, как голубь примиренья; Иль в страшный час, во мраке бурных дней, Будь радугой прекрасною моей; Зажгись зарей вечерней над холмами, Пророческим огнем меж облаками. Свята — как свят муйцинов Мекки глас Поклонникам молитвы в тихий час, Пленительна — как песни звук любимой В мечтах младых тоской неизъяснимой; Мила — как мил напев земли родной Изгнаннику в стране, ему чужой; Так будет мне отрадою бесценной Речь нежная подруги несравненной. Приют, как рай в час юности своей, На островах, цветущих красотою, С моей рукой, с любовию моей Тебе готов; там дышит всё тобою, Там сотнями мечи уже блестят, Они спасут, и грянут, и сразят. С тобою я, — а шайка удалая Вдоль по морю помчится разъезжать И для тебя, подруга молодая, Чужих земель наряды отбивать. В гареме жизнь скучна, как плен тяжелый, — У нас светла беспечностью веселой. Я знаю, рок грознее с каждым днем Несется вслед за дерзким кораблем; Но пусть беда отважных настигает, Судьба теснит и дружба изменяет; Всё усладит любовь твоя одна. Прелестный друг! с той думою сердечной, Что ты моя, что ты верна мне вечно, Печаль летит — и гибель не страшна. Равна любовь, равно к бедам презренье, С тобой во всем найдется наслажденье; Заботы, грусть и радость пополам; Всё ты — всё я — и нет разлуки нам. Свободные, с товарищами смело Опять в морях начнем мы наше дело. Так свет идет; дух жизни боевой Дается всем природою самой. Где льется кровь — где стран опустошенье, Ужасна брань, и ложно примиренье; И я горю воинственным огнем, Но я хочу владеть одним мечом. На распре власть престол свой утвердила, И властвует им хитрость или сила; Пускай же меч блестит в моих руках, А хитрость пусть гнездится в городах; Там негою те души развратились, Которые б и бед не устрашились; Там без подпор, без друга красоте Цвести нельзя в невинной чистоте. Но за тебя страшиться мне напрасно; Как ангел, ты светла душою ясной. Как знать судьбу! Но нам в родной стране Спасенья нет, а горести одне. Мою любовь разлука ужасает: Яфаром ты Осману отдана; Беги со мной! и страх мой исчезает; Попутен ветр, ночь тихая темна. Чета любви ненастья не робеет, В опасной тме над нею радость веет. Бежим, бежим, о милая! С тобой Отрадно всё — и дышат красотой Моря и степь; в тебе весь мир земной! Пусть ветр шумит страшнее и страшнее, Прижмешься ты к груди моей теснее! — Не ужаснет час гибельный меня! Лишь о тебе молиться буду я. Что буйный ветр? что бездны океана? Страшись, любовь, коварства и обмана! Нас гибель ждет в гареме, не в морях, Там миг один, а здесь вся жизнь в бедах. Но — прочь от нас тяжелых дум волненья! Решись скорей! настал уже для нас?» Иль час беды, или свободы час. Мы жертва здесь и гордости, и мщенья. Яфар мне враг! и хочет дерзкий бей Нас разлучить, — тебе Осман злодей!
21
Гарун от казни и упрека Избавлен мной; в сераль до срока Я прибыл, — здесь не каждый знал, Как я по островам скитался; Кто тайну ведал — умолчал, — И я начальником остался На всё готовых смельчаков; Решитель дерзостных трудов, Я их в разъезды рассылаю, Меж них добычи разделяю; И жалко мне, что редко сам Пускаюсь с ними по волнам. Но уж пора! во тме глубокой Всё тихо! челн мой недалеко; Уж ветер вьется в парусах; Бежим! оставим гнев и страх На здешних мрачных берегах! Осман пусть явится с зарею, А ты свободна — ты со мною! И если этот гордый бей Жить должен, — и отца родного Спасти от часа рокового Ты хочешь, — о, беги скорей! Беги! Когда ж судьбы моей Узнав всю тайну без обмана, И клятву сердца, и мечты Любви младой забыла ты, — Я остаюсь, я жду Османа! Тебе не быть его женой, Не быть, что б ни было со мной!!»
22
вернуться

124

Кочующая жизнь арабов, татар и туркменцев описана всеми путешественниками в Левант. Нельзя не сказать, чтобы они не находили в ней особенной прелести. Один молодой француз, отступивший от христианства, рассказывал Шатобриану, что всегда, когда он мчался на коне, в степи, он испытывал неописанное чувство, приближавшее к восторгу.