Как без приюта, в день ненастный,Себя фиалке сохранить?10И что? и как? Сама не знаю;А с той поры, как нет родной,Творится чудное со мной:Я небывалое видаю,И, может быть, одна мечта!Но и природа уж не та:Хотелось мне убрать цветамиРодной могилу: что ж? в поляхНи травки — снег! И я, в слезах,Бегу к реке, и над волнамиЯ вижу лед, — и тайный страхКругом меня, как призрак, бродит.Вот полночь — а не месяц всходит!Взгляни — пожар на небесах!11И всё не так, как было прежде!Но, путник, ты моей надеждеНе изменишь... Страшней всегоС ним розно жить — пришли его!Спроси, зачем он любовалсяМоей девичьей красотой?Зачем, жестокий, издевалсяНад бесталанной сиротой?Когда ж настанет день отрадный!Когда же друг мой ненаглядныйПриедет к нам — и с женихомЯ стану под святым венцом!По нем, с утра до поздней ночи,Тоскует сердце; плачут очи.Он дал мне слово; для чегоТак долго, долго нет его?Я не хочу тоски умерить:Беда — мне сердце разуверить!12Но быть за ним мне суждено.На прошлых святках я гадала;Кольцо под песни вынимала,И — как по бархату зерно,Зерно бурмицкое катилось;Как с алым яхонтом оно,Катяся, вместе очутилось, —Мне вышла песня. Также яНа месяц в зеркало смотрела:Но тмился он, и я робела;В нем будто черная змея,Клубясь, к себе меня манила;Бежать я бросилась домой,От страха зеркало разбила, —И кто-то всё гнался за мной!13Нет, не венчаться мне! Могила,Могила ранний мой удел!Мой светлый призрак улетел,И смерть меня бы не страшила,И сладко б я в земле сыройУснула, здесь, с моей родной!Но, путник, как не ужаснуться?Придет пора нам всем проснуться;Священник говорит: пойдутВсе из гробов на божий суд!Как там без друга я предстану?Меня сожжет моя вина!Но боле за него страшнаМне грешных доля. Ни обману,Ни лести хитрой места нетВ стране святой, где вечный свет.О, если можно, пусть за другаЕго забытая подругаГорит одна!..»14И дикий взорСтремился к небу. Страх, укор,Любовь, молитва в нем пылали;Но мрак таинственной печалиИсчез, — и с новою мечтойОна как будто бы очнулась,Откинув кудри, улыбнулась,И, с торопливостью живой,Краснея, шепотом сказала:«Ты не поверишь, я слыхалаЗдесь от одной ворожеи,Что мертвые гроба своиВ глухую полночь покидаютИ всюду бродят и летают.О! к белокаменной МосквеТогда б и я, в полночной мгле,С кладбища к милому носилась,Не с тем чтоб мне ему пенять,Не с тем чтоб друга испугать:Я б в невидимку обратилась,Дышала б в тишине ночной,Как ландыш на полях весной;Я б томным ропотом сказала:«Не бойся, милый, это я,Всё неразлучная твоя!» —И тихо бы являться стала,Не бледным, страшным мертвецом,Холодной тенью гробовою,Но в виде радостном моем,Собой румяной, молодоюИ с темно-русою косою —Как перед ним я вечерком,Бывало, пела и плясалаИли тайком к нему бежалаС клубникой, с свежим молоком.Но если я и за могилойГонима тайною судьбой —Когда забыл меня мой милыйИ счастлив он теперь с другой, —Я б мести ярой предалася,Взыграло сердце бы мое,Как острый пламень вкруг нееЯ б трижды, путник, обвилася!..»15И голос замер на устах.Взбунтована мечтой ревнивой,Она дрожит; в ее очахСверкает блеск любви строптивой.Невольно разделял я с нейДуши угрюмое волненье.Был страшен мрак ее речей;Но быстрый призрак прежних днейВдруг озарил ее смятенье, —Так ночью бурною волнаКипит во мгле и с пеной хлещет;Проглянет месяц — и онаОпять, мятежная, заблещет.16«Но ты жестокою меняНе называй, о путник! яУловкой злою на разлукуОсуждена, быть может, с ним, —Пойми ж мой страх и сердца муку!Он мой, он должен быть моим —Порука бог! Я не рабоюНа труд тяжелый рождена,Хоть в низкой доле, хоть бедна...Но то не горе, что судьбоюРодным полям возвращена:На них цвела я без кручины,Чиста, как ручеек долины;Был светел день, отраден сон,Не знала слез. Явился он:Пропало всё! Родня, чужие,Все мне пеняют, все бранят!Когда б ты знал, что говорят!Крестьянки грубые, простыеСо мной встречаться не хотят!17И правда их: не та я стала,Какою прежде я была:Печаль мне на сердце напала,И тма все думы облегла!Что вижу я — не замечаю!Что скажут мне — я забываю!Мой ум лукавым отравлен!Мне жизнь мерещится как сон!Но то, что мне, бывало, милыйТихонько говорил, — ту речьУмела я какой-то силойВ туманной памяти сберечь.Его речам — хоть им не сбыться —Как в душу мне не зарониться!..Берет ли смех, томит ли грусть, —Я всё твержу их наизусть,И затвердила слово в слово;И всё мне в них как будто ново.Там, в роще темной, при луне,Вот что сказал неверный мне:«Зачем, в деревне расцветая,Моя лилея полевая,Несешь ты нужду и труды?Мила ты, прелесть молодая,Светлее утренней звезды!Не знаю сам, но я тобою,Прекрасный друг, обворожен!С тобой не перстнем, а душою,Моя невеста, обручен!Люби меня!..» — И я любила!Забыла я отца и мать;Девичью совесть погубила,В Москву хотела с ним бежать;Но не Москвой с ее весельемИ не жемчужным ожерельемМеня красавец обольстил.Скажи: нет, он не изменил?18Бывало, только тень ночнаяОденет дальний небосклон,Замолкнет песня плясовая,И все пойдут на тихий сон, —А я, украдкой от родимой,Бегу одна в лесок любимый.Но в тот лесок ходила яНе с тем чтоб слушать соловья,Не с тем чтоб небом любоваться,Когда в нем звезды загорятся:В сени берез, во тме ночей,Моя звезда, мой соловей —Всё он один! — И как, бывало,Как сердце билось, замирало,Когда, в полночной тишине,Я жду его, дохнуть не смею.Дрожу, то вспыхну, то хладею —И он идет! — И, как во сне,Исчезло всё! — Стыдом, тоскоюЯ с той поры сокрушена;И все смеются надо мною;И я — Безумной названа.Но если б то, что миновалось,Опять к нам, бедным, возвращалось, —В груди стеснила б я тоску,Мой стыд и горе утаила —И, страх сказать духовнику,Опять бы в рощу я ходила!»