Выбрать главу
И, покраснев, она лицо Рукой стыдливо закрывала И долго молча целовала Ее сгубившее кольцо. 19 Но вдруг, окинув беглым взглядом Дорогу, даль, кладбище, храм, — Она вздрогнула; слезы градом Катились по ее щекам, И буря тайного страданья Волнует грудь сильней, сильней — Как будто ангел упованья, Мелькнув, навек простился с ней. И молвил я: «Ты убиваешь Себя напрасною тоской. Он жив, он будет здесь — с тобой! О чем же слезы проливаешь?» 20 — «Нет, путник добрый, нет! поверь: Когда б я знала, что разбойник... Что прорубь темная... что зверь... Что нет его... что он покойник... Так что же? Золотым венцом Нельзя венчаться с мертвецом, — Но я бы с ним не разлучилась: Я б в белый саван нарядилась, Тихонько в гроб к нему легла — Навек моим бы назвала! У бога правда — не земная! Его закон — любовь святая; А я без слез не знаю дня. Отрада сердцу за могилой! Ты мне сказал, что жив мой милый? Он жив, хорош — не для меня! И может быть, давно с другою Злодей смеется надо мною! И страшно мне, что, может быть, Его не стану я любить! 21 На белом свете мне скитаться Зачем? томиться, горевать, В укорах совести бояться То позабыть, что вспоминать Так мило мне. — Заря ль алеет На радость всем, — а я проснусь
И жду его — и не дождусь, И всё кругом меня темнеет; Ночные ль звезды зажжены, И томны очи я закрою, — Но мне и сонной нет покою... Какая ночь! какие сны! То на коне его видаю; Бегу за ним — не догоняю! То между им и между мной Овраг с тернистою травой. Но, путник, ах! всех снов страшнее Мой вещий, мой последний сон: Под ивой темной, вижу, он Со мной один — милей, нежнее, Нет, никогда он не бывал, И как божился, как ласкал! Я в нем жила! я им дышала! Но, лишь к груди его прижала — В могилу он столкнул меня, — И тма кругом! — но зрели очи Все ужасы подземной ночи. С тех пор на смерть проснулась я. Молися, путник!» — и дрожала Она, как лист, и мрачный яд Опять затмил бродящий взгляд. Она внезапно с камня встала И быстро кинулась в сугроб. «Я гибну! я горю! — вскричала. — Он жжет меня, мой душный гроб!» Я к ней стремлюсь; она трепещет, Часовню кажет мне рукой, Где образ девы пресвятой, Лампадой озаренный, блещет. «Идти не смею я одна — Мне кто-то шепчет: ты грешна!» И пред стеклянными дверями, Как снег бела и холодна, Она простерлась со слезами, Молитва бродит на устах; Но как ее ни мучил страх, Как грудь тоскою ни теснилась — Она, страдалица, молилась, В тревоге сердца своего, Не за себя — а за него! 22 Тогда дорожка перед нами Вдруг осветилась огоньком, И вот крестьянка с фонарем Идет поспешными шагами За поселянкой молодой. Она страдалицу искала, Ей погрозила и сказала: «Поди, Безумная, домой; Поди скорей!» — и та небрежно Встает и, голову склоня, К селу тропинкою прибрежной Пошла и — скрылась от меня. 23 О, сколько черных дум теснилось Невольно в грудь! как сердце билось! «Один позор, — воскликнул я, — Теперь награда здесь твоя! И ту, которой дни светлели, Кто, как младенец в колыбели, Поверила земной любви, — Страданью люди обрекли; За чувство, на небе святое, Она несет стыда ярмо, И уж прожгло чело младое Безумья страшное клеймо!» 24 Но между тем уж исчезало Мерцанье северных огней, И небо синее блистало В полночной красоте своей. Мелькают звезды, месяц всходит; Он блеск серебряный наводит На снег окружный, на леса; Всё неизменны небеса, Всё та ж нетленность, та ж краса. О, если б вы, страстей волненья, Как метеор, как сновиденья, Могли следов не оставлять; А сердце, позабыв мученья, Для новой жизни расцветать!.. Но вы — ничем не отразимы, Безжалостны, неукротимы! Промчитесь вы, когда оно Уже навек умерщвлено.