И что безмолвный гроб скрывает,
Чем жизнь была отравлена, —
Увы, быть может, только знает
Одна полночная луна!
К НЕВЕРНОЙ
Когда прощался я с тобою
И твой корабль стремимся в путь, —
Какой ужасною тоскою
Моя тогда стеснялась грудь!
Унылой мрачностью оделось
Души цветущей бытие,
И мне, безумному, хотелось
Всё сердце выплакать мое.
Кто б мне сказал, что роковая
Пора минует и что мне
Тужить, об ней воспоминая
Как о прекрасном, милом сне?
И то сбылось — и ты явилась,
Опять пленительна красой;
Но уж любовь не возвратилась,
Ни радость жизни молодой.
Когда опять взыграли волны
С назад плывущим кораблем
И прибежал я, неги полный;
В восторге сладостном моем
Когда душа моя кипела,
Бледнел, дрожал, смущался я, —
Ты не краснела, не бледнела,
Взглянула просто на меня.
С тех пор простился я с мечтами,
Смотрю в слезах на божий свет;
За ночью ночь и день за днями
Текут, текут, — а жизни нет.
Одно лишь в памяти унылой —
Как наша молодость цвела,
Когда прелестною, счастливой
Ты для меня и мной жила.
Бывало, пылкою душою
Я всё, что свято, обнимал,
И, быв твоим, любим тобою,
Я сам себе цены не знал;
Но розлил взгляд твой безнадежный
Могильный холод вкруг меня, —
Он оправил в груди мятежной
Весь жар небесного огня.
И мрачной томностью крушимый,
Не знаю я, как с серящем быть,
И образ, так давно любимый,
Боюсь и помнить, я забыть.
В тревоге дум теряя силы,
Почти без чувств скитаюсь я,
Как будто вышел из могилы,
Как будто мир не для меня.
Хочу, лишен всего, что мило,
Страшась сердечной пустоты, —
Чтоб мне хоть горе заменило
Всё то, чем мне бывала ты,
Чтоб об утраченной надежде
Душой взбунтованной тужил;
Хоть нет того, что было прежде,
Но я б по-прежнему любил.
ТОСКА
Rotta e l'alta Colonna.[94]
Прекрасная колонна пала,
И лавр зеленый мой увял;
А лишь об них душа мечтала,
И я, томясь, отрады ждал!
Их не найду, в моем я горе,
В холодных, пламенных странах,
Ни в бурном африканском море,
Ни в светлых Индии волнах.
Надежд моих уж я лишился,
И смерть без жалости веяла
И то, чем в жизни я гордился,
И то, чем жизнь моя цвела.
Обширной областью земною,
Блестящим княжеским венцом,
Несметной золота ценою,
Восточным ярким жемчугом —
Нигде, ничем тоске не можно
Утраты сердца заменить;
В уделе горестном лишь должно
Всю жизнь страдать и слезы лить.
О, наша жизнь, которой сладость
Манит обманчивой красой!
В чем столько лет мы зрели радость, —
Минутой рушится одной.
СОНЕТ
Вольное подражание Вордсворту
Прелестный вечер тих, час тайны наступил;
Молитву солнце льет, горя святой красою.
Такой окружена сидела тишиною
Мария, как пред ней явился Гавриил.
Блестящий свод небес уж волны озарил!
Всевышний восстает, — внимайте! бесконечный,
Подобный грому, звук гремит хвалою вечной
Тому, кто светлый мир так дивно сотворил.
О милое дитя! о по сердцу родная!
Ты думой набожной хотя не смущена,
Со мной гуляя здесь, — но святости полна;
Невинностью своей живешь в блаженстве ран,
Ты в горний тайный храм всегда летишь душой,
И бог, незрим для нас, беседует с тобой.
ЭЛЕГИЯ
О ты, звезда любви, еще на небесах,
Диана, не блестишь в пленительных лучах!
В долины под холмом, где ток шумит игривый,
Сияние пролей на путь мой торопливый.
Нейду я похищать чужое в тме ночной
Иль путника губить преступною рукой,
Но я люблю, любим, мое одно желанье —
С прелестной нимфою в тиши найти свиданье;
Она прекрасных всех прекраснее, милей,
Как ты полночных звезд красою всех светлей.
ПЛОВЕЦ
В груди моей стесняя горе,
Разбитый бурею пловец,
На синее смотрю я море,
Как бы на жизнь смотрел мертвец;
Но поневоле, думы полный,
Внезапной страшною грозой,
Когда мой челн губили волны,
Влекомый яркою звездой.
Увы! не мой один волнами
Челнок надежды погублен,
И в даль неверную звездами
Не я один был увлечен!
И кто тревогой не смущался,
Желанной цели достигал,
С мечтой любимой не прощался,
Кто слез долину миновал?