Выбрать главу

В этом абстрактном историко-философском представлении о восходящем развитии несомненно следует видеть художественноисторическое оправдание подвига декабристов.

До последнего времени стихотворение Одоевского «Сен-Бернар», написанное в Петровском заводе, казалось случайным явлением в его творчестве. Может быть, поэтому оно не привлекало внимания исследователей, даже, в сущности, не комментировалось. Между тем это стихотворение примечательно — в нем вновь встает проблема народа. В этом стихотворении, посвященном Наполеону, воплощено декабристское понимание Отечественной войны 1812 года как войны народной:

Свершая замыслы всемирного похода, Ты помни: твой предтеча Аннибал С юнеющей судьбой могучего народа В борьбе неравной шумно пал. Страшись! Уже на клик отечества и славы Встает народ: он грань твоих путей! Всходящая звезда мужающей державы Уже грозит звезде твоей!..

И если несколько смущают как будто однозначные, по Одоевскому, понятия — народ и держава, то еще яснее сказано в другом варианте:

Ты помни: твой предтеча Аннибал, Вождей разбив, не победил народа И грозный поворот фортуны испытал.

Обнаруженные ныне стихотворения «Венера небесная», «Дифирамб», «Два духа» позволяют думать, что пребывание Одоевского в Петровском заводе отличали интенсивные историко-философские и философско-эстетические размышления. В частности, стихотворение «Дифирамб» примыкает по своей идейной концепции, по стилистике и даже по теме к «Сен-Бернару». Это также стихотворение о Наполеоне, и также стихотворение о роли народа.

Тема Наполеона в 20—30-х годах X IX века концентрировала в себе важнейшие идеологические проблемы этого времени. Неоднократно к судьбе Наполеона обращались Пушкин и Лермонтов.

Нам известны отклики декабристских писателей на эту тему. Непосредственно по получении известия о смерти Наполеона в 1821 году появилось стихотворение Ф. Н. Глинки «Судьба Наполеона». Традиционный образ Наполеона Глинка ничем не обогащал:

Он шел — и царства трепетали, Сливался с стоном звук оков, И села — в пепл, града пылали, И в громе битв кипела кровь; Земля пред сильным умолкала... Он, дерзкий, скиптрами играл; Он, грозный, троны расшибал: Чего ж душа его алкала?

Глинка фактически отрицал какое-либо влияние Наполеона на дальнейшие судьбы Европы:

И все узнали: умер он, И более о нем ни слова; И стал он всем как страшный сон, Который не приснится снова: О нем не воздохнет любовь, Его забыли лесть и злоба... . . . . . . . . . . . . . . Молва и слава зазвучала, Но — не о нем... В могиле он, И позабыт Наполеон! — Чего ж душа его алкала?

В том же духе упоминал Наполеона Рылеев в оде «Гражданское мужество» (1824):

Где славных не было вождей К вреду законов и свободы? От древних лет до наших дней Гордились ими все народы; Под их убийственным мечом Везде лилася кровь ручьем. Увы, Аттил, Наполеонов Зрел каждый век своей чредой: Они являлися толпой... Но много ль было Цицеронов?..

К 1824 году относится и незаконченный прозаический набросок Рылеева о Наполеоне. Враг свободы и законов, поскольку все средства для него равны, низверженный, униженный царями при помощи народов, — таков образ, намечаемый Рылеевым, скорее психологический, чем исторический.

Неясно когда, но не исключено, что после 14 декабря 1825 года написано было стихотворение «Наполеон» Н. И. Лорером. В стихотворении есть отдельные словесные переклички с Одоевским, но вся концепция, все отношение к Наполеону прямо противоположны:

Моя соперница — Россия, Но победитель мой — судьба... Я шел не по следам Батыя, И не бессмысленна была моя борьба: Я движим был не погремушкой славы. Я видел пепл Москвы, но я не Герострат... Все царства я б сложил в итог одной державы... Я прав перед людьми, пред богом — виноват. Я не постиг его предназначенья, Но, ослеплен успехом чудных дел, Хотел переступить в пылу самозабвенья Божественным перстом начертанный предел.

Здесь уже, в сущности, присутствует романтическая наполеоновская легенда.

Пушкин, пересматривая свои прошлые оценки, пришел в 20-е годы к более исторической характеристике Наполеона; это было тесно связано с тем, что, говоря словами Б. В. Томашевского об оде «Наполеон» (1821), «принцип революции был в эти дни прочно усвоен Пушкиным»:

И обновленного народа Ты буйность юную смирил, Новорожденная свобода, Вдруг онемев, лишилась сил.