Проступающий сквозь лирический монолог единый образ поэта-узника, подлинного героя элегии, обогащал ее идейно и подымал до политической лирики:
Большинство элегий Одоевского появилось в печати в 1830— 1831 годах в «Литературной газете» и в альманахе «Северные цветы». Напечатаны они были анонимно, но думаем, что автор их не остался неизвестен многим из тогдашних читателей. Первой из напечатанных была «Элегия на смерть А. С. Грибоедова», которая появилась под полным заглавием; ее содержание, несмотря на произведенные из цензурных соображений поправки, подсказывало, что автор — реальный узник, что он действительно друг Грибоедова. Все это должно было усиливать ту политическую окраску, которая является своеобразием элегий Одоевского.
Характеризуя элегический стиль Одоевского, мы должны вновь вернуться к стихам Веневитинова. То же использование традиционного словаря, те же притушенные стиховые «формулы», лирический монолог, прерываемый риторическими повторами и обобщающими суждениями, — все это очень близко Одоевскому. Сравним, например, из второго послания к H. М. Рожалину:
Именно усиление смыслового момента в лирическом цикле отмечалось исследователями, писавшими о Веневитинове как предшественнике Лермонтова. Это же можно сказать и о лирике Одоевского.
В середине января 1833 года Одоевский переходит на поселение — сначала в Тельму под Иркутском, затем, в том же году, в деревню Елань, Иркутской губернии, и, наконец, в 1836 году после усиленных ходатайств родных, незадолго до перевода на Кавказ, — в г. Ишим, Тобольской губернии.
Он не оставил после себя никаких бумаг, никаких документов. Все, что мы знаем о нем, почерпнуто из воспоминаний друзей, из немногих его сохранившихся писем, из записей некоторых произведений в бумагах друзей.
От периода поселения, (февраль 1833 — август 1837) до нас дошло лишь несколько стихотворений Одоевского. Частично это объясняется, конечно, тем, что рядом с ним не было товарищей, которые могли бы сохранить его произведения; характерно, что все, написанное безусловно в эти годы, представляет собой обращения к кому-либо (послание к отцу, стихи А. М. Янушкевичу, альбомная запись; даже стихотворение «Как я давно поэзию оставил...» в одном из списков названо «Послание к Е... »). Но, очевидно, Одоевский вообще в это время очень мало сочинял; об этом прямо сказано в названном только что наиболее интересном его произведении 1833— 1837 годов — «Как я давно поэзию оставил...».
В этом стихотворении наиболее широко раскрыто то понимание Одоевским поэтического творчества, о котором мы уже говорили выше. Оно свидетельствует о внимании Одоевского к животрепещущим вопросам литературной жизни 30-х годов: Одоевский откликнулся этим стихотворением на борьбу с «торговым направлением», с опошлявшей высокое представление о задачах искусства деятельностью О. И. Сенковского. Справедливо отмечено было В. Н. Орловым, что «по своему смыслу и пафосу» стихотворение «Как я давно поэзию оставил...» находится в полном соответствии со статьей Кюхельбекера 1835— 1836 годов «Поэзия и проза».
В августе 1837 года по распоряжению Николая I несколько поселенных в Сибири декабристов и в том числе Одоевский были определены рядовыми в Кавказский корпус. Милость эта была довольно относительная — посылая своих «друзей 14 декабря» на Кавказ, Николай I рассчитывал не столько на облегчение их участи, сколько на их скорую гибель. Однако солдатская служба на Кавказе сулила и возможность выслуги в офицеры, а значит, и отставки. Некоторые из переведенных вместе с Одоевским декабристов — например, М. М. Нарышкин — восприняли известие о предстоящей солдатской лямке крайне болезненно. Одоевский же рвался на Кавказ, он сам об этом просил.
Двухмесячное путешествие ранней осенью в обществе друзей почти через половину России, встреча в Казани с отцом, проводившим его до Симбирска, мысли о юге,