Людей развалины разметаны
По полусумрачной реке, —
Течет живая, полна ласкою,
И трупы трепетно несет.
Стоит чернец, склонясь над Волховом,
На плечи он подъемлет труп,
И на берег под ношей влажною
Восходит медленной стопой.
КУТЬЯ
Грозный злобно потешается
В Белокаменной Москве.
Не в палатах разукрашенных,
Не на сладкий царский пир
Были гости тайно созваны.
Тихо сели вдоль стола,
Вдоль стола белодубового.
Серебро ли — чистый снег
Их окладистые бороды;
Их маститое чело
С давних лет не улыбается;
Помутился светлый взор.
У радушного хозяина
Братья кровные в гостях:
Новгородские изгнанники.
Чем он братьев угостит?
Нет, не сахарными яствами,
Не шипучим медом солнечным
Угостил он изгнанных семью.
Прошептали песнь отходную
В память павших в Новегороде,
И на стол поставил он кутью.
Грозный злобно потешается
В Белокаменной Москве.
В небе тихо молит София
О разметанных сынах.
ОТРЫВОК
(Из «Послов Пскова»)
Посол, погибели предтеча,
Замолк; но звук последних слов
Еще гремел, как шум оков,
В сердцах внимательного веча.
На бледных лицах скорбь и гнев
Сменили миг оцепененья.
Но дьяк, на степени воссев,
Средь вопля, криков и смятенья
Покоен был, ответа ждал
И с оскорбительным терпеньем
Бессилье бури озирал:
Так, не достигнутый волненьем,
Я видел, как за валом вал,
Венчанный пеной, с моря мчался,
Но берегов едва касался,
И с грозным воплем замирал...
«ЧТО ЗА КОЧЕВЬЯ ЧЕРНЕЮТСЯ...»
Что за кочевья чернеются
Средь пылающих огней? —
Идут под затворы молодцы
За святую Русь.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Дикие кони стреноженк
Дремлет дикий их пастух;
В юртах засыпая, узники
Видят Русь во сне.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Шепчут деревья над юртами,
Стража окликает страж, —
Вещий голос сонным слышится
С родины святой.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Зыблется светом объятая
Сосен цепь над рядом юрт.
Звезды светлы, как видения,
Под навесом юрт.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Спите, <равнины> угрюмые!
Вы забыли, как поют.
Пробудитесь!.. Песни вольные
Оглашают вас.
Славим нашу Русь, в неволе поем
Вольность святую.
Весело ляжем живые
В могилу за святую Русь.
«НА ГРОЗНОМ ПРИСТУПЕ, В ПЫЛУ КРОВАВОЙ БИТВЫ...»
На грозном приступе, в пылу кровавой битвы
Он нежной матери нигде не забывал;
Он имя сладкое сливал
Со словом искренней молитвы...
Опять увидеть взор очей,
Услышать радостные звуки,
Прижать к устам уста и руки
Любимой матери своей, —
Вот были все его желанья.
Уже минули дни страданья!
Ее опять увидел он;
Но дни минутные свиданья,
Но их взаимно-сладкий сон
Едва приснился им... и снова
Из-под семейственного крова
Он в край восточный полетел;
Восторгом взор еще горел;
Еще от сладкого волненья
Вздымалась радостная грудь;
И, не докончив сновиденья,
Уже он кончил жизни путь...
Когда в последний час из уст теснился дух,
Он вспомнил с горестью глубокой
О нежной матери, об узнице далекой, —
И с третьим именем потух.
СЛАВЯНСКИЕ ДЕВЫ
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ. СЛАВЯНСКИЕ ДЕВЫ
Нежны и быстры ваши напевы!
Что ж не поете, ляшские девы,
В лад ударяя легкой стопой?
Сербские девы! песни простые
Любите петь; но чувства живые
В диком напеве блещут красой.
Кто же напевы чехинь услышит,
Звучные песни сладостных дев, —
Дышит любовью, славою дышит,
Помня всю жизнь и песнь и напев.
Девы! согласно что не поете
Песни святой минувших времен,
В голос единый что не сольете
Всех голосов славянских племен?
Боже! когда же сольются потоки
В реку одну, как источник один?
Да потечет сей поток-исполин,
Ясный, как небо, как море широкий,
И, увлажая полмира собой,
Землю украсит могучей красой!