Вторая книга состояла из двух частей — в первой печатались популярные у читателя сказки, во второй — избранные басни.
К середине 20-х годов была ясна не только исчерпанность сентиментализма, но и естественная, историческая связь его с победившим романтизмом. Вот почему оправдан был выход двухтомного собрания стихотворений Дмитриева в 1823 году, — его поэзия, лишенная связи с новым временем, в то же время не была анахронизмом. Эти два тома оказывались наглядным свидетельством преемственного хода развития русской поэзии. Оттого П. А. Вяземский написал вступительную статью к стихотворениям Дмитриева, а сам сборник был издан по постановлению «Вольного общества любителей российской словесности», по представлению Н. Гнедича, при поддержке А. Бестужева и К. Рылеева. Историко-патриотические стихотворения И. Дмитриева воспринимались поэтами-декабристами как актуальные. В них видели пример плодотворного овладения героическими темами отечественной истории. Выражая общее мнение, П. А. Вяземский писал, что эти стихотворения поэта «исполнены огня поэтического», «огня любви к отечеству». «Желательно, чтобы данный им пример, почерпать вдохновение поэтическое в источнике истории народной, имел более подражателей». «Пора, выводя ее (поэзию. — Г. М.) из тесного круга общежительных удовольствий, вознести на степень высокую, которую она занимала в древности, когда поучала народы и воспламеняла их к мужеству и добродетелям государственным».[2] Не случайно в одно время с написанием и обсуждением статьи П. А. Вяземского о Дмитриеве в «Вольном обществе» обсуждались думы Рылеева «Смерть Ермака» и «Дмитрий Донской». Член «Вольного общества» А. Ф. Воейков напечатал в 1822 году думу Рылеева «Смерть Ермака», а в 1824 году откликнулся на выход стихотворений Дмитриева большой положительной рецензией и похвальными стихами.
Отношение Пушкина к Дмитриеву было сложным. [1] Оно определялось и обстоятельствами литературной борьбы, и эстетической эволюцией поэта. В научной же литературе принято почему-то приводить без объяснений только резкие отзывы Пушкина, относящиеся к 20-м годам. Первые два десятилетия XIX века господствующее положение занимала поэзия эпигонов сентиментализма, рабски подражавшая французской поэзии и Дмитриеву, также во многом зависевшему от французской традиции. Жуковский сдружил свою музу с немецкой поэзией. Вот почему, отстаивая самостоятельность русской литературы, Пушкин высоко ценил достижения Крылова, создателя самобытной, подлинно народной басни, учился «быть оригинальным» у Давыдова и осуждал отсутствие самобытности у Дмитриева. Естественно, когда в 1823 году П. А. Вяземский во вступительной статье к сочинениям Дмитриева, откровенно преувеличивая значение Дмитриева, объявил его великим поэтом, да к тому же демонстративно поставил его басни выше басен Крылова, Пушкин не мог согласиться с таким мнением. В письме к П. А. Вяземскому он с подчеркнутой резкостью отозвался о творчестве Дмитриева («Все его басни не стоят одной хорошей басни Крылова, все его сатиры — одного из твоих посланий, а всё... первого стихотворения Жуковского»).[2]
1
Подробнее об этом см. в моей статье «Пушкин и Дмитриев». — «Русская литература», 1964, № 4.