Пройдет немного лет, и от моих усилий,От жизни, от всего, чем я когда-то был,Останется лишь горсть немой, холодной пыли,Останется лишь холм среди чужих могил.Мне кто-то жить велел, но по какому праву?..И кто-то, не спросясь, зажег в груди моейОгонь бесцельных мук и влил в нее отравуБолезненной тоски, порока и страстей.Откройся, где же ты, палач неумолимый,……………………………………………Нет, сердце, замолчи... ни звука, ни движенья…Никто нам из небес не может отвечать,И отнято у нас святое право мщенья:Нам даже некого за муки – проклинать!
1885
«...Он сидел на гранитной скале…»
...Он сидел на гранитной скале;За плечами поникли два темных крыла.А внизу между тем на далекой землеРасстилалась вечерняя мгла,И как робкие звезды в прозрачной тени,В городах в этот час зажигались огни.И сидел он и думал: «Как счастливы те,Кто для сна в этот миг могут очи сомкнуть!Только мне одному никогда не уснуть:Повелитель миров на немой высотеС безграничною властью моей, —Я завидую участи жалких людей,Я завидую тем, кто ничтожен и слаб,Кто жестокому небу послушен, как раб,Кто над грудами золота жадно поник,Кто безумно ликует над жертвой в крови,Кто в объятьях блудницы забылся на миг,Кто вином опьянен, кто отдался любви, —Только б чем-нибудь скорбные думы унять,Только б мертвую скуку в груди заглушив,Охватил бы всю душу могучий порыв,Только б боль от сознанья могла перестать:Эта боль хуже всех человеческих мук!Исчезают миры, пролетают века,Но сознанье мое – заколдованный круг,Но темница моя – роковая тоска!Я могу потушить миллионы планет, —Но лишь сердца в груди я убить не могу:От него в целом мире спасения нет,От него я напрасно бегу.Вечно все до последнего атома знать —Формы, звуки, движенья, цвета —Знать, какой вопиющий обман красотаИ что кроме обмана нам нечего ждать,Что за ним – пустота!..И нельзя умереть, позабыться, уйти,Ни забвенья, ни мира нигде не найти!Смерти, смерти!»...И в грозный, далекий предел,Где лишь хаос царит, где кончается мир,Сквозь мерцающий синий эфирОн, как черная туча, стремглав полетел.Но напрасно руками он очи закрылИ роптал, и метался, – забвения нет:Ураган метеоров и звезд, и планет,И над грудами груды светилВыступают во мгле, издеваясь над ним;И страдающий Дух, жаждой смерти томим,Будет вечно стремиться вперед,Но покоя нигде, никогда не найдет.
1885
Больной
День ото дня все чаще и грустнееЯ к зеркалу со страхом подхожу,И как лицо мое становится бледнее,Как меркнет жизнь в очах, внимательно слежу.Взгляну ли я в окно, – на даль полей и небаЛожится тусклое, огромное пятно;И прежний сладкий вкус вина, плодов и хлебаЯ позабыл уже давно...При звуках детского пленительного смехаМне больно; и порой в глубокой тишинеЛюдские голоса каким-то дальним эхомИз ближней комнаты доносятся ко мне.В словах друзей моих ловлю я сожаленье,Я вижу, как со мной им трудно говорить,Как в их неискреннем холодном утешеньеПроглядывает мысль: «Тебе недолго жить!»А между тем я умереть не в силах:Пока есть капля крови в жилах,Я слишком жить хочу, я не могу не жить!Пускай же мне грозят борьба, томленье, мукиИ после приступов болезни роковой —Дни, месяцы, года тяжелой мертвой скуки, —Я все готов терпеть с покорностью немой,Но только б у меня навек не отнималиЯнтарных облаков и бесконечной дали;Но только б не совсем из мира я исчез,И только б иногда мне посмотреть давалиНа маленький клочок лазуревых небес!
1885
Весна
Лучи, что из окна ко мне на стол упали,Весенний гам и крик задорных воробьев,На темной лестнице далекий звук роялиИли лазурь небес, что ярко засиялиТам, меж кирпичных стен теснящихся домов, —Вот все, что нужно мне для смутного волненья,Когда бываешь рад, не ведая чему,И хочется рыдать, и жаждешь вдохновенья,Когда забыть готов суровую зиму.Я счастлив только тем, что позабыл мученья,Что все-таки мне мил и дорог Божий свет,Что скоро будет май и зашумят дубравы,Я счастлив, как дитя, тем, что мне двадцать лет,Я счастлив без любви, без гордых дел и славы.Ко мне, мечты, ко мне! В блистательный туманОкутайте мне взор и дерзкий ум свяжите,О повторите вновь божественный обман,И чтоб я счастлив был, про счастье мне солгите!
1885