Март 1909
Цюрих
«Завершились мои скитания…»
Завершились мои скитания,Не надо дальше идти,Снимаю белые ткани я —Износились они в пути.Надо мной тишина бескрайнаяНаклоняет утешный лик,Зацветает улыбка тайная,Озаряя грядущий миг…Всю дорогу искала вечное,Опьяняюсь духом полян.Я любила так многое встречноеИ несла в руке талисман.Чрез лесные тропы сквозистыеОн довел до этой страны,Чьи-то души, нежные, чистые,За меня возносят мольбы.И не надо больше искания,Только ждать, горя об одном:Где-то ткутся мои одеяния,Облекут меня в них потом.Озаренье святое, безгласноеУтолило печаль и страх,И лежу я нагая, яснаяНа протянутых Им руках.
Май 1909
Фрайбург
«Мерцает осень лилово-мглистая…»
Мерцает осень лилово-мглистаяИ влажно льнет к земле родимой,Горит любовь непобедимоЯнтарно-чистая.
Осенний ветер шумит просторами,Дрожит прибрежная ракита.Повсюду даль во мгле пробитаЛюдскими взорами.
Перед руками с мольбою вздетымиРастают призрачные ткани, —И грусть полей, и тьма желанийЗажгутся светами.
Вся жизнь земная – богослужениеВ душе поверившей, осенней.Все безграничней и священнейРастет терпение.
Октябрь 1909
Канашово
Стихотворения 1910 – 1916 годов
«О, этот зал старинный в Канашове!…»
О, этот зал старинный в Канашове!Встает картин забытых рой,И приближается былоеНеслышной плавною стопой.
Колонны белые. За нимиРяд чинных кресел и столов.В шкафу тома в тисненой коже«Благоговенью» и «Трудов».
Рабочий столик, где, склонившись,В атласных, палевых тонахМечтала бабушка, вздыхая,Об эполетах и усах.
Рассказы вел о том, как было,Герой Очаковских времен,И за зелеными столамиИграли в безик и бостон.
Старинный, красный фортепиано!Какой души сокрыт в нем след?Из перламутра клавиатураЗвучит, как эхо прежних лет.
Гравюры гордо повествуютО том, как персы сражены.И сам Паскевич ЭриванскийВзирает гордо со стены.
А дальше – в рамах золоченыхКрасивых предков целый ряд, —За мной хотя и благосклонно,Но недоверчиво следят.
Кругом снега, во всей усадьбеСтоит немая тишина.И в окна мерзлые из паркаСтруит свой бледный свет луна.
И я хожу, полна раздумья,Средь этих лиц, средь этих стен,И чую, что для нас былоеГлубокий, неразрывный плен.
Душа окована, как сетью,Наследием минувших лет.И мы живем и умираем,Творя их волю и завет.
Быть может, мы – лишь тень былого?Как знать, где правда и где сон?..Стою тревожно в лунном светеСреди белеющих колонн.
Зима 1909 – 1910
Канашово
«Мы на солнце смотрели с кургана…»
Вере
Мы на солнце смотрели с курганаИз-за сосен, что нас обступили,Км колонны в готическом храме,Как бойцы на священной могиле.Мы смотрели, как солнце скользилоЗа убогие, черные хаты,Расстилая по снежной равнинеВсе пыланье и славу заката.Мы стояли, внимая призывуСквозь безмолвие чистой далиИ вверяя небесному дивуВсю бескрайность земной печали.Было в мире молитвенно строго,Как в готическом, вечном храме,Мы смотрели и слышали БогаВ догорающей глуби над нами.