Я иду, я спешу по хребту каменистому —Котловины, обрывы со всех сторон,И весенние травы, и мхи серебристыеШелестят и блестят, как обманный сон.Ветер веет и гонит; угрозы взвились,Уж нога на уклонах срывается,Мой малиновый шарф развевается —Унесет меня с кручи вниз.Я спешу, я несу всю мятежность вины,Словно тяжкое давит похмелье.Ах, укрыться, зарыться в глухом подземельеИ стать тише самой тишины!Что сказать, как начать, чтобы сердце унять,Поискать ли мне травы целебные?Или сеять и ждать, и с зерном умирать,Чтоб воскреснуть с колосьями хлебными?Как уйти из-под вихря, с крутого хребта?Всем ли в мире дано искупление?Где-то голубя белого есть оперение,Ах, и благость, и легкость прощения,И вся кротость Христа!_________
Я лежу близ оливы под краем отвесным,И усталое сердце стучит,Грех стал проще и стал бестелесным,Притомился и стихнул стыд.Бег по круче и ветер теперь не нужны,Дар вины я приму терпеливо.И всю горечь земли, все обманы весныОсвятит голубы олива.
1912
Гость
Он в горницу мою вступилИ ждал меня. А я не знала,Других гостей я поджидала,Час поздний был.
Был никому не нужный бал,Теснилось праздное, людское,А Он во внутреннем покоеСтоял и ждал.
Дымились и мерцали свечи,Ненужные сплетались речи,А там, внутри – никто не знал —Чертог сиял.
Слепой был предрассветный час,И Он, прождав меня напрасно,Ушел неслышно и безгласно —И дом погас.
И только с наступленьем дняДушой усталой и бесслезнойУзнала я, – но было поздно, —Кто ждал меня.
1912
«У меня нет родины…»
У меня нет родины,Нет воспоминаний,Тишина ль осенняяМне дала название?Дальние ль равниныС соснами и ельюДумам моим детскимБыли колыбелью?Кто призывом жаркимСердце мне затеплил?Оскудел ли дух мой,Очи ли ослепли?Нет начала, цели,Нет зари, заката,Я не знаю, с кем я,В чем моя утрата.Может быть, я к родинеПриближаюсь ныне,Слушаю предания,Узнаю святыни?Я жила безродно,Без любви и гнева,Оттого так бедныВсе мои напевы.Пусто в сердце нищем,Пробираюсь краем,И кругом потемки…
1912
«В странном танце выступаю…»
В странном танце выступаюЯ по мягкому ковру,Стан, как иву, выгибаю,Руки к бедрам прижимаю,Недоступна никому.Я должна быть вечной девой —Суждено ты от веков, —Но смотрю я вправо, влево,Внемлю всякому напеву,Отзовусь на всякий зов.Ах, не знаю я, не знаю…Строгой быть так трудно мне!От кого я убегаю?Чьи заветы выполняю,Вдруг служу я сатане!Но сгибаются колени,Головой клонюсь к ковру,Тает сердце на мгновенье —В покаянии? В моленьи?..Все похоже на игру…Пляской горестной молиться —Не умею, не могу!Вечно, вечно мне томитьсяВ заколдованном кругу!Снова в танце выступаю,В танце девственных невест,В строгость душу облекаю,Плечи медленно сжимаю,Будто сбрасывая крест.
1912
Судак
Сонеты
1
В стесненный строй, в тяжелые оковы,В изысканный и справедливый стихМне любо замыкать позор свой новыйИ стон подавленный скорбей своих.
Расчетливо касаясь слов чужих,Искать из них единое то слово,Что передаст безжалостно – суровоВсю тьму бескрылых дум, всю горечь их.
Внести во все порядок нерушимый,Печатью закрепить своей, – потомОтбросить стих, как призрак нелюбимый,
Замкнув его серебряным ключом.И в стороне, склонившись на колени,Безгласно каяться в своей измене.
2
«Одна любовь над пламенною схимой…»
На появление «Cоr ardens»[5]и «Rоsаrium»[6]
Одна любовь над пламенною схимойМогла воздвигнуть этот мавзолей.Его столпы как рок несокрушимый,А купола – что выше, то светлей.
Душа идет вперед, путеводимаДыханьем роз и шепотом теней,Вверху ей слышны крылья серафима,Внизу – глухая жизнь и рост корней.
Мы все, живущие, сойдемся там,Внимая золотым, певучим звонам,Поднимемся по белым ступеням,