Июнь 1913
Strand
Несвязные строки
Вечереет, и белый покровТам, за лесом, встает в полусне.Нет прозрений и вещих снов.Я сижу между сосен на пне.Ткется белый туман на лугу,Горький запах несется с болот,Я сегодня опять не усну,Не забудусь всю ночь напролет.Буду долго и кротко лежать,Предо мной догорит темнота.И об имени светлом ХристаПрочитаю несмело опять.Я честна, я права, что молчу,Не тревожу ничем тишины,Я свой круг перейти не ищу,И мне сказки теперь не нужны.Искушенья и стыд, и винаУлеглись под одной пеленой…Только как себе буду верна,Когда мальчик мой станет большой?Он волшебное – спросит кольцо:– Чем душа моя, – скажет, – жива? —И увидит, что бледно лицо,И услышит простые слова.Ветер где-то вздохнул и затих,Солнце низко над лесом стоит.Это вечер слагает мой стих,Это дух без святыни скорбит.
Июнь 1913
Strand
Сонет
Нет меры горести, и благу, и смиренью…«Расстанемся опять, – сказал он мне вчера, —Все наши встречи – ложь. И ложь, что вы – сестра,И простоты нет там, где нет забвенья».
И поднялось опять знакомое мученье,Пронзавшее все дни и ночи до утра…«Еще не волен я, и не пришла пора.Быть может, через год придет освобожденье…»
Забыл, что нет годов, и дней осталось мало.Измучен дух, последнее настало…Но вдруг к ногам моим беспомощно приник.
И головой колен коснулся богомольно.И долго мы сидели безглагольно,Благословляя этот горький миг.
Апрель 1913
Москва
Учителя
Как много было их, – далеких, близких,Дававших мне волнующий ответ!Как долго дух блуждал, провидя свет,Вождей любимых умножая списки,
Ища все новых для себя планетВ гордыне Ницше, в кротости Франциска,То ввысь взносясь, то упадая низко!Ты все прошли, – кто есть, кого уж нет…
Но чей же ныне я храню завет?Зачем пустынно ты в моем жилище?Душа скитается безродной, нищей,
Ни с кем послушных не ведя бесед…И только в небе радостней и чищеВстает вдали таинственный рассвет.
1914
Дом
Люблю пойти я утром на работу,Смотреть, как медленно растет мой дом.Мне запах дегтя радостно знаком,И на рабочих лицах капли пота.
Томясь от стрел и солнечного гнета,Трепещет мир в сосуде голубом.И слышится в усилии людскомСлужения торжественная нота.
Благословен немой тяжелый трудИ мирный быт. Присевши у ограды,Я думаю, как нужен нам приют,
Чтоб схоронить в нем найденные клады.И каясь, и страшась земных уныний,Уйти самой в далекие пустыни.
1914
Светильник
Посв. Л. Г.
Крадусь вдоль стен с лампадою зажженной,Таюсь во мгле, безвестность возлюбив,Страшусь, что ветра позднего порывЗагасит слабый пламень, мне сужденный.
Как бледен голубой его извив!Как мир огромен – тайною бездонной,Над ним взметнувшись и его укрыв,Чуть тлеет свет, величьем уязвленный.
И вот рука, усталая, застыв,В траву роняет светоч бесполезный.И вспыхнет он на миг в ночи беззвездной,
Своим сиянием весь мир облив.И вновь рука подъемлет и, лелея,Несет в тиши дыхание елея.
Август 1914
Судак
Разлука
Постой на миг. Расстанемся сейчас.Еще мы близки. Я твоя подруга.Дай руку мне. Как натянулась тугоТа жалость тонкая, что вяжет нас!
И ныне, как всегда, в последний раз,И нет конца, нет выхода из круга,И знать нельзя, чем кончится рассказ?Зачем нужны мы были друг для друга?
Свою ли боль, тебя ли я любила?Кругом пустыня – не взрастет могила,Где скорбной мглою дышит тихий сад.
Еще рука трепещет, умирая,А полые зрачки уж вдаль глядят,Пустынное пространство измеряя.
«Ах, весна по улицам разлилась рекою!…»
Ах, весна по улицам разлилась рекою!Все, что похоронено, – встало вновь живое!Радостное, милое стережет нас где-то,Хочется расспрашивать и не ждать ответа.Отчего все близкие – самые далекие?Есть ли еще где-нибудь терема высокие?Что нам заповедано? Где наше призвание?Правда ли, что слышится вновь обетование?Эту смуту вешнюю не унять ответами!Полон воздух песнями, снами недопетыми.Стало все чудеснее, но и все забвеннее,И спешат по улицам девушки весенние.