Весна 1914
Москва
«Все молчит моя дочь бледнолицая…»
Все молчит моя дочь бледнолицая,А давно ль признавалась мне:«Это тайна, но знаешь, царица яНаяву, а совсем не во сне!Я и добрая буду, и властная,Мне не страшно, что мир так велик!Для меня ничего нет опасного!»И читала мне вслух свой дневник.А теперь, обожженная думою,Одинокая бродит везде,Меж деревьями парка угрюмого,В чьем-то темном, небрежном плаще.И, когда мы сойдемся нечаянно,Беспокойно следит ее взор.Где-то дверь отворилася тайнаяИ за нею тревожный простор.Я ж в беседке, листвою укрытая,Свою горесть пытаюсь унять.Гибнет царство ее позабытое,И вина моя в том, что я мать.Ты не знаешь, что все небывалоеЯ могла бы принять и нести.Твои косы тугие, усталые,Чуть касаясь, легко расплести.Я вечерние пела бы песенки,Чтобы детский призвать к тебе сон.Я молчу. Я спускаюсь по лесенке,Уважая железный закон.И садимся за стол, будто дружные,А вести разговор все трудней.И молчит моя мудрость ненужнаяПеред тем, что свершается в ней.
Лето 1914
Судак
Из кругa женского
(Полусафические строфы)
I. Спокойствие
Ты меня спросила, отчего ты малоУ меня огня и тоски любовной,Отчего мой голос звучит так ровноИ нет в нем жала?
Я сама хотела любви мятежной,Чтоб во встречах, взглядах зажглось волненье,Но умею только просить прощеньяИ быть покорной.
Я не раз искала себе услады,Я любимое надевала платье,Но чуть вспыхнет зарево, в миг объятьяВстает пощада.
Станет жалко так и себя, и друга, —Как помочь потом в неотвязной муке?Чтобы просто стало – разжавши рукиВыйти из круга.
Ты меня спросила, а я не знала,Но теперь я знаю, что все – едино.Растеклась любовь, затопив равнины,И нет кристалла.
1914
II. Вина
Золотая осень бредет, чуть тлея,По дорожкам сада со мною вместе.Из прозрачной дали несутся, вея,Тайные вести.
Догораем мы. Но она невиннаИ, даря последний обет любовный,Поникает в нежной одежде дымной,Я же виновна.
Только в чем вина – я совсем забыла.Все ищу истоков своих я темных,Что украла я и кого убила —Трудно мне вспомнить.
У кого прощенья просить – не знаю,Перед кем земные творить поклоны?Я смотрю, как листья, дрожа, слетаютС желтого клена.
И душа пред миром стоит загадкой.Кротко солнце льется в листву сквозную —И, склонясь за деревом, – я украдкойЗемлю целую.
1914
III. Верность
Я верна тому, кто меня не любит,Кто душой беспечен, мне изменяя.Ах, но верю я, что спасу, играя,То, что он губит.
Говорю все те же слова, что прежде,Хотя ныне стали они безродны,И хожу в любимой его одежде,Совсем не модной.
И в вечерний час зажигаю свечиЯ на том столе, где сидели рядом;Все глядят, не видя, кому навстречуГорю я взглядом.
Я храню обряд свой светло и строго,Пред огнем погасшим моленье длится,И, наверно, знаю, что там у БогаОбман простится.
1914
IV. Любовь
Мне не страшно больше, что он изменит.Я сижу в своей одинокой келье.На девичьей, строгой моей постелиМирные тени.
Здесь неслышно зреют мои святыни,И повторность мигов несет отраду.Ему много странствий изведать надоВ дальней чужбине.
Как с горы, отсюда весь мир объемлю,Все люблю и все сберегаю свято.Он ушел и бросил когда-тоМилую землю.
И когда устанет, вернется внове,Мне не страшны смена и рой событий.Я сижу, плету золотые нитиВечной любови.
1914