Отзвучали и речи, и смех,Повернулась земная страница.Ныне ясно: он был не из тех,Кто в неволе подолгу томится.
Видно, в воинстве Божьем стал нуженТот, кто молод, и светел, и смел.От земного был сна он разбужен,Чтоб принять свой небесный удел.
Нет, не плакать над горькой утратой,Не молчать, свою боль затая, —Будем веровать в чудо возврата,Будем ждать новых тайн бытия!
Пусть наш мир полон слез и печали,Но он полон и вещих чудес.Мы идем – и в неведомой далиМы узнаем все то, что не знали,Что он умер и тут же воскрес.
Весна 1924
Симферополь
«Скажи, успокой меня, есть еще Ангелы?…»
Скажи, успокой меня, есть еще Ангелы?Вокруг нас, над нами хранители?И правду ли нам возвещает ЕвангельеО вечной, незримой обители?
А вещи земные, земное томлениеРастет? Волною раскатится?Не правда ль, у входа в Господне селениеЗемля наша только привратница?
Запретны, гонимы тайны нездешние…Монашеские одеяния…О, как разучилась я, темная, грешная,Воздушным и нежным касаниям!
1924-1925
«Какая радость снять оковы…»
Какая радость снять оковыСомнений, робости, забот!Вокруг – пустынно и сурово, —Кто близок мне – еще придет.
Из темных недр, из заточеньяВсех выпускать на вольный свет!Пусть думы, шепоты, виденьяУзнают вновь, что смерти нет.
Слова танцуют как в похмелье,И каждый звук их к сердцу льнет.Из них сплетая ожерелье,Неслышно двигаюсь вперед.
Как знать, дождусь ли я ответа,Прочтут ли эти письмена.Но сладко мне перед рассветомБудить родные имена.
1924 – 1925
Симферополь
«Дают нам книги холодные, мудрые…»
Дают нам книги холодные, мудрые,И в каждой сказано о Нем по-разному.Толкуют Его словами пророческими,И каждый толкует Его по-своему.
И каждое слово о Нем – обида мне,И каждая книга как рана новая,Чем больше вещих о Нем пророчеств,Тем меньше знаю, где правда истинная.
А смолкнут речи Его взыскующие,И ноет сердце от скуки жизненной,Как будто крылья у птицы срезаны,А дом остался без хозяина.
Но только свечи перед иконами,Мерцая, знают самое важное.И их колеблющееся сияние,Их безответное сгораниеПриводит ближе к последней истине.
1925
Симферополь
Дети
Напиток мудрости, отстоянное зелье,Всю сладость знанья с горечью земнойМы бережно несем навстречу их весельюИ любящей им подаем рукой.
Резвясь спешат, – толчок! – и из сосудаВсе вылилось… И разум заодно…Но все, чего они коснутся, – чудо! —Все превращается в вино.
Оно играет, бродит вместе с ними,Они пьянеют, и пьянеем мы…И все бледнее, все неуловимейРазлитой мудрости следы.
1925
Симферополь
«С утра стою перед плитой…»
С утра стою перед плитой,Дрова, кастрюли, мир предметный,С утра дневною суетойОпутана и безответна.
Привычной двигаюсь стопой,Почти любя свой бедный жребий,Но сердце ловит звук иной,К далекой приникая требе.
Звучит торжественный обряд.Несутся стройные моленья,И мнится мне, что с ними в ладТворю и я богослуженья.
1925
Симферополь
«Если это старость – я благословляю…»
Если это старость – я благословляюЛасковость ее и кротость,И задумчивую поступь.Нет былой обостренностиМыслей и хотений.Ночью сон спокойней.Ближе стали дети,И врагов не стало.Смотришь – не желая, помнишь – забывая,И не замышляешь новых дальних странствийВ бездны и на кручи.Путь иной, синея, манит неминучий.И в конце дороги – пелена спадает,И на перевале – все былое тает,И в часы заката – солнце проливаетЗолото на землю.Если это старость – я ее приемлю.
1925
Симферополь
Стихотворения 1903 – 1906 годов