Звонко птицы поют, и плывет аромат,
И журчат сладкоструйные воды.
И дрожит под росою душистых полей
Бледный ландыш склоненным бокалом,-
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.
Дорогая моя! Если б встретиться нам
В звучном празднике юного мая-
И сиренью дышать, и внимать соловьям,
Мир любви и страстей обнимая!
О, как счастлив бы стал я любовью твоей,
Сколько грез в моем сердце усталом
Этот май-баловник, этот май-чародей
Разбудил бы своим опахалом!..
1 мая 1885
«Уснули и травы и волны…»
Уснули и травы и волны,
Уснули и чудному внемлют,
И статуи дремлют безмолвно,
Как призраки дремлют.
И полчочь крылом утомленным
Трепещет легко и пугливо
По липам, по кленам зеленым,
По глади залива.
Сквозь ветки луна молодая
Бросает снопы позолоты,
Ревнивым лучом проникая
В прохладные гроты.
И бродят в серебряном мраке
Толпою стыдливые грезы,
Роняя на сонные маки
Прозрачные слезы.
Заслушалась роза тюльпана,
Жасмин приклонился к лилее,
И эхо задумалось странно
В душистой аллее.
19 июня 1885
«Не правда ль, все дышало прозой…»
Не правда ль, все дышало прозой,
Когда сходились мы с тобой?
Нам соловьи, пленившись розой,
Не пели гимны в тьме ночной.
И друг влюбленных – месяц ясный-
Нам не светил в вечерний час,
И ночь дремотой сладострастной
Не убаюкивала нас.
А посмотри – в какие речи,
В какие краски я облек
И наши будничные встречи,
И наш укромный уголок!..
В них белопенные каскады
Шумят, свергаяся с холма;
В них гроты, полные прохлады,
И золотые терема.
В них ты – блистательная фея;
В них я – восторженный боец-
Тебя спасаю от злодея
И торжествую наконец.
Июнь 1885
ТАИНСТВО ЛЮБВИ
Господь карающий, бог грозный Иудеи,
Бог в дымной мантии тяжелых облаков,
Бог, шумно мечущий огнистых молний змеи
На избранных сынов;
Бог созидающий, чтобы разрушить снова
Созданье рук своих, как злой самообман;
Бог, славы ищущий у племени людского,
Бог-деспот, бог-тиран!
Бог, проносившийся грозою над Сионом,
Испепеливший в прах Гоморру и Содом;
Бог, улыбавшийся над кесаревым троном
И тяготевший над рабом!
Бог, проносившийся заразой над пустыней
И забывавший гнев при сладостных псалмах
В душистом сумраке благоговейных скиний
На цветоносных алтарях;
Бог, крови жаждущий и слушающий речи
Слепого демона сквозь райские врата,-
Бог, этот грозный бог неумолимой сечи,
Родил смиренного Христа,
Святого, кроткого, властительного сына,
Все возлюбившего бессмертною душой,
Кто умер на кресте, чья мирная кончина
Зажглася вечною звездой;
Зажглась, чтоб озарять мир мрака и печали
И поучать людей смиренью и добру,
Чьи чудные персты недужных исцеляли,
Едва приблизившись к их смертному одру…
И этот мирный сын властительного бога
Пришел в мир бедняком, – не царская парча,
Не складки пурпура, не бархатная тога
Спускались с бледного плеча…
О, как блаженно тих, любвеобильно мирен
Был бог, громовый бог, когда в дыму кадил,
Под пение молитв, пройдя ряды кумирен,
В ложницу девы он вступил.
И как была чиста безгрешная Мария
В своем счастливом сне на девственном одре,
Как улыбалися уста ее живые
И богу и заре!
Все в храмине ее дышало тишиною,
Румяный луч зари струился в полумглу
Сквозь занавес окна и алой полосою
Ложился на полу;
И на ковре ее разбросанные ризы
Луч солнечный лобзал, скользя по ним змеей,
И шумно под окном на фрески и карнизы
Взлетали ласточки веселою семьей.
Тогда к ней бог вошел! Он не тревожил сладкий,
Прекрасный сон ее, исполненный чудес,
Он только колыхнул бесчувственные складки
Малиновых завес.
Он только опахнул стыдливые ланиты,
Он только осенил безгрешное чело,-
И были новые ей помыслы открыты,
И даль грядущего разверзлася светло…
Со смутною тоской проснулася Мария,
С раздумьем на челе пошла в росистый сад,
Где пели хоры птиц, где маслины густые
Струили аромат.
И солнцу ясному и радостному шуму,
Вокруг звучащему, внимала, и порой
Невольно думала таинственную думу
О райском чудном сне, смутившем ей покой,
И плакала она!.. Вдруг голубь белоснежный
Внезапно выпорхнул из синей вышины,
И закружил над ней, воркуя с лаской нежной,
И поняла она пророческие сны.
И поняла она, что пышное убранство
Природа с этих пор кладет к ее ногам
И что под куполом небесного пространства
Весь мир, весь божий мир – ее заветный храм.
Что только ей кадят душистые растенья,
Что только ей – зари волшебный перелив,
И в девственной груди разлился вдохновенья
Задумчивый прилив…
А голубь все кружил! – То был все тот же грозный,
Самодержавный бог, молниеносный бог!
Теперь он не метал стрелу из выси звездной,
Он не хотел, не мог!
Он понял мир земной, погрязший в тьме полночной;
Он стал его отцом, бессмертный и благой,
Теперь очищенный любовью непорочной
И освященный сном невинности земной!..
5 сентября 1885
«С тоской в груди и гневом смутным…»
С тоской в груди и гневом смутным,
С волненьем, вспыхнувшим в крови,
Не поверяй друзьям минутным
Печаль осмеянной любви.
Им все равно… Они от счастья
Не отрекутся своего,
Их равнодушное участье-
Больней несчастья самого!..
8 октября 1885
«Звезды ясные, звезды прекрасные…»
Звезды ясные, звезды прекрасные
Нашептали цветам сказки чудные,
Лепестки улыбнулись атласные,
Задрожали листы изумрудные.
И цветы, опьяненные росами,
Рассказали ветрам сказки нежные,-
И распели их ветры мятежные
Над землей, над волной, над утесами.
И земля, под весенними ласками
Наряжаяся тканью зеленою,
Переполнила звездными сказками
Мою душу, безумно влюбленную.
И теперь, в эти дни многотрудные,
В эти темные ночи ненастные,
Отдаю я вам, звезды прекрасные,
Ваши сказки задумчиво-чудные!..
Декабрь 1885
МУЗЕ
Верная спутница жизни печальной,
Ты мне одна изменить не могла;
Первая факел зажжешь погребальный,
Пот в час кончины омоешь с чела.
Станешь, как няня, ты с песнью унылой