Большое Колесо и Башня-великанша,И ветер рвет огни и гонит облакаС пустынных отмелей дождливого Ла-Манша.
1909
11
Адел. Герцык.
Перепутал карты я пасьянса,Ключ иссяк, и русло пусто ныне.Взор пленен садами Иль де-Франса,А душа тоскует по пустыне.
Бродит осень парками Версаля,Вся закатным заревом объята...Мне же снятся рыцари ГрааляНа скалах суровых Монсальвата.
Мне, Париж, желанна и знакомаВласть забвенья, хмель твоей отравы!Ах! В душе – пустыня Меганома,Зной, и камни, и сухие травы...
1909
Диана де Пуатье
Над бледным мрамором склонились к водам низкоСтруи плакучих ив и нити бледных верб.Дворцов Фонтенебло торжественный ущербТобою осиян, Диана-Одалиска.
Богиня строгая, с глазами василиска,Над троном Валуа воздвигла ты свой герб,И в замках Франции сияет лунный серпСредь лилий Генриха и саламандр Франциска.
В бесстрастной наготе, среди охотниц-нимфПо паркам ты идешь, волшебный свой заимфНа шею уронив Оленя-Актеона.
И он – влюбленный принц, с мечтательной тоскойГлядит в твои глаза, владычица! ТакойТы нам изваяна на мраморах Гужона.
1907
В цирке
Андрею Белому
Клоун в огненном кольце...Хохот мерзкий, как проказа,И на гипсовом лицеДва горящих болью глаза.
Лязг оркестра; свист и стук.Точно каждый озабоченЗаглушить позорный звукМокро хлещущих пощечин.
Как огонь, подвижный круг.Люди – звери, люди – гады,Как стоглазый, злой паук,Заплетают в кольца взгляды.
Всё крикливо, всё пестро...Мне б хотелось вызвать сноваОбраз бледного, больного,Грациозного Пьеро.
В лунном свете с мандолинойОн поет в своем окнеПесню страсти лебединойКоломбине и луне.
Хохот мерзкий, как проказа;Клоун в огненном кольце.И на гипсовом лицеДва горящих болью глаза.
1903
Москва
Рождение стиха
Бальмонту
В душе моей мрак грозовой и пахучий...Там вьются зарницы, как синие птицы...Горят освещенные окна...И тянутся длинны,Протяжно-певучиВо мраке волокна...О, запах цветов, доходящий до крика!Вот молния в белом излучьи...И сразу всё стало светло и велико...Как ночь лучезарна!Танцуют слова, чтобы вспыхнуть попарноВ влюбленном созвучии.Из недра сознанья, со дна лабиринтаТеснятся виденья толпой оробелой...И стих расцветает цветком гиацинта,Холодный, душистый и белый.
1904
Париж
«К твоим стихам меня влечет не новость…»
Балтрушайтису
К твоим стихам меня влечет не новость,Не яркий блеск огней:В них чудится унылая суровостьНахмуренных бровей.
В них чудится седое безразличье,Стальная дрема вод,Сырой земли угрюмое величьеИ горько сжатый рот.
1903
Москва
«Концом иглы на мягком воске…»
Графине Софье И. Толстой
Концом иглы на мягком воскеЯ напишу твои черты:И индевеющие блесткиТвоей серебряной фаты,
И взгляд на всё разверстый внове,И оттененный тонко нос,И тонко выгнутые брови,И пряди змейных, тонких кос,
Извив откинутого стана,И нити темно-синих бус,Чувяки синего сафьянаИ синий шелковый бурнус.
А сзади напишу текучий,Сине-зеленый, пенный вал,И в бирюзовом небе тучи,И глыбы красно-бурых скал.
1909
Коктебель
«К этим гулким морским берегам…»
Ел. Дмитриевой
К этим гулким морским берегам,Осиянным холодною синью,Я пришла по сожженным лугам,И ступни мои пахнут полынью.
Запах мяты в моих волосах,И движеньем измяты одежды;Дикой масличной ветвью в цветахЯ прикрыла усталые вежды.
На ладонь опирая високИ с тягучею дремой не споря,Я внимаю, склонясь на песок,Кликам ветра и голосу моря...
Май 1909
Коктебель
«Эти страницы – павлинье перо…»
На книге Лафорга
Эти страницы – павлинье перо, —Трепет любви и печали.Это больного Поэта-ПьероЖуткие salto-mortale.
«Небо запуталось звездными крыльями…»
Ол. Серг. Муромцевой
Небо запуталось звездными крыльямиВ чаще ветвей. Как колонны стволы.Падают, вьются, ложатся с усильямиПо лесу полосы света и мглы.