Блеснули цветы пробужденной долины.В небесном пространстве заискрился день.Но с левой горы, с недоступной вершины,Легла на меня исполинская тень.
Я стал удаляться от тени угрюмой,Но тень, вырастая, скользила за мной.Долина блистала смеющейся думой,А я был преследуем тьмою ночной.
И вспыхнул закат перламутрово-алый,За горы склонялся задумчивый день,До новой горы доходил я, усталый,И с правой горы опрокинулась тень.
И тени слились. И заря догорела.И горы окутались в сумрак ночной.С вершины к вершине, протяжно, несмело,Пророчества духов неслись надо мной.
«В молчаньи забывшейся ночи...»
В молчаньи забывшейся ночиУснул я при бледной Луне,И странно-знакомые очиВо сне наклонялись ко мне.
И странно-печальные речиЯ слышал смущенной душой,И знал, что дождался я встречиС родной, отдаленно-чужой.
И вот белоснежные крыльяРастут и дрожат в полусне,И плавно, легко, без усилья,Мы близимся к бледной Луне.
И чье-то остывшее телоВнизу разглядеть я хочу.Но нет для бессмертья предела,Я выше, все выше лечу!
«Не буди воспоминаний. Не волнуй меня...»
Не буди воспоминаний. Не волнуй меня.Мне отраден мрак полночный. Страшен светоч дня.
Был и я когда-то счастлив. Верил и любил.Но когда и где, не помню. Все теперь забыл.
С кем я жизнь свою размыкал? И зачем, зачем?Сам не знаю. В сердце пусто. Ум бессильный нем.
Дождь струится беспощадный. Ветер бьет в окно.Смех беспечный стих и замер – далеко, давно.
Для чего ж ты вновь со мною, позабытый друг?Точно тень, встаешь и манишь. Но темно вокруг.
Мне не нужен запоздалый, горький твой привет.Не хочу из тьмы могильной выходить на свет.
Нет в душе ни дум, ни звуков. Нет в глазах огня.Тише, тише. Засыпаю. Не буди меня.
Триолеты
Твоя застенчивая нежность —В земле сокрытый водопад,В ней страсти дремлющей безбрежность.Твоя застенчивая нежность —Растущей тучи безмятежность,Цветов несмятых аромат.Твоя застенчивая нежность —Готовый вспыхнуть водопад.
Немая царственная вечностьДля нас зажгла свои огни,Любви блаженства и беспечность.Немая царственная вечностьНас увлекает в бесконечность,И в целом мире – мы одни:Немая царственная вечностьДля нас зажгла свои огни.
Любви цветок необычайный,Зачем так рано ты поблек!Твое рожденье было тайной,Любви цветок необычайный,Ты мне блеснул мечтой случайной,И я, как прежде, одинок.Любви цветок необычайный,Зачем так рано ты поблек!
Ты промелькнула, как виденье,О, юность быстрая моя,Одно сплошное заблужденье!Ты промелькнула, как виденье,И мне осталось сожаленье,И поздней мудрости змея.Ты промелькнула, как виденье,О, юность быстрая моя!
Русалки
Мы знаем страсть, но страсти не подвластны.Красою наших душ и наших тел нагихМы только будим страсть в других,А сами холодно-бесстрастны.
Любя любовь, бессильны мы любить.Мы дразним и зовем, мы вводим в заблужденье,Чтобы напиток охлажденьяЗа знойной вспышкой жадно пить.
Наш взгляд глубок и чист, как у ребенка.Мы ищем Красоты и мир для нас красив,Когда, безумца погубив,Смеемся весело и звонко.
И как светла изменчивая даль,Когда любовь и смерть мы заключим в объятье,Как сладок этот стон проклятья,Любви предсмертная печаль!
Поздно
Два сонета
1
О, если б кто-нибудь любил меня, как ты,В те дни далекие предчувствий и печали,Когда я полон был дыханьем красоты,И гимны ангелов заоблачных звучали.
На думы тайные мне тучки отвечали,Луна сочувственно глядела с высоты,Но струны лучшие в душе моей молчали,И призрак женщины смутил мои мечты.
И призрак женщины склонялся надо мною.Я жаждал счастия. Но призрак изменял.И много дней прошло. Ты встретилась со мною.
Я полюбил тебя. Но точно бурный вал,Предвестник гибели, какой-то голос грозноГремит насмешкою и вторит: «Поздно! Поздно!»