«Нам нравятся поэты...»
Нам нравятся поэты,Похожие на нас,Священные предметы,Дабы украсить час, —
Волшебный час величья,Когда, себя сильней,Мы ценим без различьяСверканья всех огней, —
Цветы с любым узором,Расцветы всех начал,Лишь только б нашим взорамИх пламень отвечал, —
Лишь только б с нашей бурейСливался он в одно,От неба или фурий, —Не все ли нам равно!
К Гермесу Трисмегисту
О Гермес Трисмегист, троекратно великий учитель,Бог наук и искусств и души роковой искуситель!
Ты мне передал власть возрождать то, что сердцезабыло,Как Египет весной возрожден от разлития Нила.
От разлитья реки, чьи истоки окутаны тайной,И случайно зажглись, но приносят расцветне случайный.
Недостойный металл в благородный могупревращать я,От тебя восприняв драгоценные чары заклятья.
От тебя получил я ту влагу целебную жизни,Что меня навсегда приобщает к небесной отчизне.
И во имя тебя я бессмертие всем обещаю,И умерших людей я к загробным мирам приобщаю.
Ты со мною везде и безгласно твердишь о святыне,Как глубокий покой задремавшей Либийской пустыни.
Ты в венце из огня предо мною, о, богмноголикий,О, Гермес Трисмегист, о, мудрец, троекратновеликий!
К Бодлеру
Как страшно-радостный и близкий мне пример,Ты все мне чудишься, о, царственный Бодлер,Любовник ужасов, обрывов, и химер!
Ты, павший в пропасти, но жаждавший вершин,Ты, видевший лазурь сквозь тяжкий желтый сплин,Ты, между варваров заложник-властелин!
Ты, знавший Женщину, как демона мечты,Ты, знавший Демона, как духа красоты,Сам с женскою душой, сам властный демон ты!
Познавший таинства мистических ядов,Понявший образность гигантских городов,Поток бурлящийся, рожденный царством льдов!
Ты, в чей богатый дух навек перелитаВ одну симфонию трикратная мечта:Благоухания, и звуки, и цвета!
Ты, дух блуждающий в разрушенных мирах,Где привидения Друг в друге будят страх,Ты, черный, призрачный, отверженный монах!
Пребудь же призраком навек в душе моей,С тобой дай слиться мне, о, маг и чародей,Чтоб я без ужаса мог быть среди людей!
К Лермонтову
Нет, ни за то тебя я полюбил,Что ты поэт и полновластный гений,Но за тоску, за этот страстный пылНи с кем неразделяемых мучений,За то, что ты нечеловеком был.
О, Лермонтов, презрением могучимК бездушным людям, к мелким их страстям,Ты был подобен молниям и тучам,Бегущим по нетронутым путям,Где только гром гремит псалмом певучим.
И вижу я, как ты в последний разБеседовал с ничтожными сердцами,И жестким блеском этих темных глазТы говорил: «Нет, я уже не с вами!»Ты говорил: «Как душно мне средь вас!»
Гипербореи
За горами Рифейскими, где-то на север от Понта,В странах мирных и ясных, где нет ни ветров,ни страстей,От нескромных укрытые светлою мглой горизонта,Существуют издревле селенья блаженных людей.
Не бессмертны они, эти люди с блистающимвзглядом,Но они непохожи на нас, утомленных грозой,Эти люди всегда отдаются невинным усладам,И питаются только цветами и свежей росой.
Почему им одним предоставлена яркая слава,Безмятежность залива, в котором не пенится вал,Почему неизвестна им наших мучений отрава,Этой тайны святой самый мудрый из нас не узнал.
Нс бессмертны они, эти люди, меж нами – другие,Но помногу веков предаются они бытию,И, насытившись жизнью, бросаются в воды морские,Унося в глубину сокровенную тайну свою.
Страна Исседонов
Сие приятное баснословие.
На восток от аргиппеев,Там, в Татарии Великой,Змей живет, краса всех змеев,Многочудный, многоликий.
Там, без тягостных законов,В заколдованной долине,Жило племя исседонов,Говорят, живет доныне.
Судьбы их – гиероглифы,Край их – золотом богатый,И таинственные грифыСтерегут тот край заклятый.
Восемь месяцев – целебныйХолод дышит над страною,И летает змей волшебный,И мерцает чешуею.