Он так любимую берег,Как берегут цветы.И так смущался, что не могСказать ей даже «ты».
Но друг явился и «помог».И он сумел, он вырвать смогРастерянное «да»…Так почему ж в конце пути,Куда он должен был прийти,Не вспыхнула звезда?!
Тебе б смеяться поутру,А ты весь будто сварен.Зачем стоишь ты на ветру?О чем ты плачешь, парень?
Эх, снять бы голову ему –Скотине, другу твоему!
Разговор с другом
Знакомя, друг сказал мне сокровенно:– Рекомендую: Коля. Пианист.Прекрасный парень и душою чист,И ты его полюбишь непременно!
«Прекрасный парень» в меру был живой,Сел за рояль, Прокофьева сыграл,Смеялся шуткам, подымал бокал,Потом простился и ушел домой.
Ушел и канул в темноту и снег…И я спросил у друга своего:– Вот ты прекрасным называл его.А чем прекрасен этот человек?
С минуту друг растерянно молчал.Ходил, курил и молвил наконец:– Он никому вреда не причинял,Не лицемер, не склочник, не подлец…
И вновь спросил я друга своего:– А доброго он людям сделал много? –Мой друг вздохнул: – Да вроде ничего.И все-таки он неплохой, ей-богу!
И тут мелькнуло: а не так ли яХвалю порой того, кто не подлец?Но сколько рядом истинных сердец?И все ль друзья действительно друзья?
Не прямодушен – ладно, ничего!Не сделал зла – приветствуем его.Мог утащить, а он не утащилИ чуть ли уж не подвиг совершил.
Иль, скажем, парень в девушку влюбился,Жениться обещал. И под конецНе оскорбил, не бросил, а женился –И вот уже герой и молодец!
А то вдруг вам как на голову снегСвалилось горе. Друг о том проведал.Он мог добить, предать, но он не предал.Нет, не помог ничем, а лишь не предал –И вот уж он «прекрасный человек».
Смешно, но факт: мы, будто с ценной ношей,Со странной меркой носимся порой:«Прекрасный» – лишь за то, что не плохой,А не за то, что истинно хороший!
Так не пора ль действительно начатьС других позиций доблести считать?
Таежный родник
Мчится родник среди гула таежного,Бойкий, серебряный и тугой.Бежит возле лагеря молодежногоИ все, что услышит, несет с собой.
А слышит он всякое, разное слышит:И мошек, и травы, и птиц, и людей,И кто что поет, чем живет и чем дышит, –И все это пишет, и все это пишетНа тонких бороздках струи своей.
Эх, если б хоть час мне в моей судьбеВолшебный! Такой, чтоб родник этот звонкийСкатать бы в рулон, как магнитную пленку,И бандеролью послать тебе.
Послать, ничего не сказав заранее.И вот, когда в доме твоем – никого,Будешь ты слушать мое послание,Еще не ведая ничего.
И вдруг – будто разом спадет завеса:Послышится шишки упавшей звук,Треща нье к у знеч ик а, говор лесаДа дятла-трудяги веселый стук.
Вот шутки и громкие чьи-то споры,Вот грохот ведерка и треск костра,Вот звук поцелуя, вот песни хором,Вот посвист иволги до утра.
Кружатся диски, бегут года.Но вот, где-то в самом конце рулона,Возникнут два голоса окрыленных,Где каждая фраза – то «нет», то «да».
Ты встала, поправила нервно волосы,О дрогнувший стул оперлась рукой,Да, ты узнала два этих голоса,Два радостных голоса: твой и мой!
Вот они рядом, звенят и льются,Они заполняют собой весь дом!И так они славно сейчас смеются,Как нам не смеяться уже потом…
Но слушай, такого же не забудешь,Сейчас, после паузы, голос мойВдруг шепотом спросит: – Скажи, ты любишь?А твой засмеется: – Пусти, задушишь!Да я, хоть гони, навсегда с тобой!
Где вы – хорошие те слова?И где таежная та дорожка?Я вижу сейчас, как твоя головаТихо прижалась к стеклу окошка.
И стало в уютной твоей квартиреВдруг зябко и пусто, как никогда.А голоса, сквозь ветра и года,Звенят, как укор, все светлей и шире…
Прости, если нынче в душе твоейВызвал я отзвук поры тревожной.Не плачь! Это только гремит ручейИз дальней-предальней глуши таежной.
А юность, она и на полчаса –Зови не зови – не вернется снова.Лишь вечно звенят и звенят голосаВ немолчной воде родника лесного.