Ведь благодать Божия, после того как вначале аскет- послушник достаточно ее вкусит, должна уйти, чтобы его обучать. Такова непреложная необходимость, дабы он стал опытным воином Христовым. И без таких искушений никто еще не взошел к совершенству. Так вот, этот рубеж, на котором многие впали в прелесть, является [тем самым] рубежом, где отступает благодать Божия, чтобы сделать нас бойцами, опытными в сражениях, и чтобы мы не остались навсегда младенцами. Ибо Господь хочет, чтобы мы стали достойными мужами и мужественными воинами, способными сохранить Его богатство. И поэтому Он попускает нам искушаться.
А святые отцы учат нас пребывать в высочайшей из добродетелей — в послушании, чтобы мы стали подражателями Иисуса. Такова их цель. То есть послушанием они хотят очистить нас от различных страстей мудрования и от угождения своей воле, чтобы мы получили Божественную благодать. И опять же, когда благодать отходит, чтобы нас обучить, Старец, словно некая иная благодать, тебя носит и тебя наставляет словами своего делания, которое он уже совершил. И возгревает твою ревность, пока и ты Божественной благодатью и молитвами твоего отца не освободишься от браней, и тебя снова не охватит Божественная благодать, и пока сладкий Иисус не вверит тебе, как совершенному, Свои честные сокровища.
Итак, нет никакой другой цели идти человеку в послушание. Однако сегодня каждый думает, что берет ученика, чтобы научить его ремеслу, для того чтобы он добывал деньги, или окапывал виноград, или стал торговцем, и чтобы сделать его наследником дома или келлии, или лавки, или того, что он имеет. Или же чтобы тот ему служил.
Мы вовсе не отрицаем того, в чем есть необходимость. Но всё же главная цель, ради которой приходит ученик к Старцу и исполняет совершенное послушание, состоит в том, чтобы Старец, пламенея от любви Христовой, передал ему талант [из] сокровищницы своей добродетели. А ученик, оказывая совершенное послушание, поскольку имеет совершенное самоотречение и отсечение воли, постольку и получает благодать от своего духовного отца. И тогда он, несомненно, будет исполнять и все работы по дому как [естественные и] необходимые.
Так вот, поскольку эта подлинная цель назначения монахов позабылась, и среди многих тысяч монахов лишь чуть виднеются, как искорки, немногие настоящие, и, опять же, эти немногие всеми тысячами монахов провозглашаются прельщенными, — постольку и сами они, не имея кому передать духовное сокровище, скрывают его и всем показывают, что они заблудившиеся безумцы.
И поэтому, когда подвижники достигают того рубежа, где благодать по необходимости уходит, они, не находя под рукой лекарства для своего исцеления, падают, теряются, и так погибают тысячи душ, которые вначале явили большую решимость и боголюбивую ревность. И те, которые [ничего] не знают, по неведению называют сегодня путем прелести путь Божий, которым прошли натруженные ноги святых. И по неведению согрешают, и поносят путь Божий, и препятствуют желающим идти по нему. И когда нас спрашивают, мы даже и не задумываемся [о том, что правильно было бы] сказать [так]: «Я, чадо мое, будучи немощным, не могу идти по этому пути. Но ты, если у тебя такая ревность, позаботься найти подходящего наставника. И если найдешь, верно следуй за ним. Если же не найдешь, следуй общим путем отцов, на котором у тебя будет много спутников и наставников и нет опасности прельститься».
Такова чистая и беспристрастная истина Божия.
И тот, кто говорит так, избавляется от многих ловушек. Если же сразу, как только спросят его, говорит, что это путь прелести и что все идущие по нему — прельщенные, то пусть такой знает, что он в ловушке. И пусть постарается испросить милости Божией прежде, чем придет к нам смерть и нас затворят в темницах ада. И тогда никто не сможет избавить нас от вечного осуждения, постигшего нас из-за невежества нашего языка.
И хотя Отец Светов весь суд отдал Сыну, мы, неразумные, присвоив суд, без рассуждения судим ближнего, не ведая его делания, [не ведая] и Божественного Промысла о нем, имеющегося у Бога, Емуже слава и держава вовеки. Аминь.
О ДРУГОЙ ПРЕЛЕСТИ
Но послушай, чадо мое, и о другой прелести, чтобы уберечься от нее. Многие монахи трудились над какой-нибудь одной добродетелью и приложили все свои усилия для ее достижения. К примеру, скажем, постились, то есть не употребляли растительного масла, или приготовленного на огне, или другого подобного. И связали свою свободу, веря своему помыслу, будто всё заключено в посте. И, упражняясь в этой добродетели, они советуют и другим, что это единственный путь, и полнота всех добродетелей, и обеспечение душевного спасения, основываясь на том, что столько лет они не ели растительного масла, или приготовленного на огне, или чего-нибудь другого такого.