Истинно говорю, чадо мое, даже если бы я владел всеми языками потомков Адама и полагался на их помощь, то и тогда мне кажется невозможным, чтобы я смог достойно восхвалить любовь. И что я говорю «достойно»? Ведь смертный язык ничего, ни единого слова не может сказать о любви, если Сам Бог, Самоистина и Любовь, не даст нам силу слова, и мудрость, и ведение, и если Сам Бог и сладкий наш Иисус Христос не будет Сам Себя призывать и восхвалять посредством языка человеческого. Ведь Любовь есть не что иное, как Сам Спаситель, сладчайший Иисус, и Отец вкупе со Духом Божественным.
И все другие божественные дарования человеколюбивого Бога — я говорю о смиренномудрии, кротости, воздержании и прочем — приносят [нам с собой] божественное чувство, когда они у нас приводятся в действие Божественной благодатью. Вообще, без действия Божественной благодати они суть просто добродетели. И мы их храним ради заповеди Господней для исцеления от наших страстей. И до того как получим благодать, мы постоянно изменяемся, [склоняясь то к одному, то к другому:] то к смирению или возношению, то к любви или ненависти, то к воздержанию или многоядению, то к кротости или гневу, то к долготерпению или ярости и так далее.
Однако, когда мы движимы Божественной благодатью, тогда эти постоянные изменения души прекращаются. Тело [при этом продолжает] испытывать простые и естественные изменения, то есть холод, жару, тяжесть, труд, боль, голод, жажду, болезни и прочее. Но душа, питаемая действием Божественной благодати, пребывает [тогда] неизменной в том, что касается естественных божественных дарований, которые ей были даны.
Эту неизменность, о которой я говорю, ты должен понимать так: когда в нас находится благодать, душа не переменчива в том, что касается божественных дарований, данных ей от Бога. Но это не значит, что изменений не бывает, когда благодать отходит. Благодаря стойкому благоразумию души, трудноизменяемым человек стать может, но [вовсе] неизменяемым он не делается.
Ведь мы и в другом месте этого послания написали, что, до тех пор пока мы носим эту глиняную оболочку, пусть никто не думает, что без пришествия Божественной благодати может существовать такое высокое состояние, которое не подвержено изменениям и которому ничего не угрожает. Но когда Божественная благодать приходит, тогда человек и наслаждается чувством каждого божественного дарования, и ясно понимает, [чем он обладает].
Однако, когда человек достигнет чувства Божественной Любви, которая есть Сам Бог, согласно сказавшему, что Бог есть Любовь и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем[465], тогда он понимает, насколько смертный язык, не имеющий Божественной энергии, не способен вообще говорить о Боге и о Его святых дарованиях. Ведь и сегодня многие добродетельные и благочестиво живущие, делом и словом благоугождающие Богу и приносящие пользу ближнему, полагают, да и другие так о них думают, что они достигли любви, благодаря малому делу милости и сострадания, которое они оказывают ближнему.
Однако истина не такова. Ведь они исполняют заповедь любви, согласно Господу, сказавшему: «Да любите друг друга»[466]. И хранящий эту заповедь достоин похвал как исполнитель божественных заповедей. Но сие отнюдь не значит, что это и есть действие Божественной Любви. Это путь к источнику, однако не сам источник. Это ступени ко дворцу, однако не сама дверь дворца. Это царское одеяние, но не Сам Царь. Это заповедь Божия, но не Сам Бог.
Так вот, желающему говорить о Любви следует в полноте чувства вкусить таинство Любви и [только] затем, если позволит Источник Любви, сладчайший Иисус, передать [другим] плод из [числа] тех, что получены, и [тем] принести несомненную пользу ближнему. Ибо велика для нас опасность говорить то, что ошибочно, и рассуждать о том, чего не ведаем, и мнить о себе, что знаем то, чего [на самом деле] не знаем.
Так вот, знай точно, дорогое мое чадо, что иное есть заповедь любви, исполняемая делами ради взаимного братолюбия,
и иное — действие Божественной Любви. И первое все люди могут исполнить, если захотят и понудят себя. Второе же — нет, поскольку оно не зависит ни от наших дел, ни от нашего желания: [то есть не зависит от того,] захотим ли мы [этого,] когда захотим и как мы захотим. Но зависит это от Источника Любви, нашего сладчайшего Иисуса, Который дает нам это, если Сам хочет, как хочет и когда хочет.