Хочешь ли переносить скорби с легкостию и удобством? Смерть за Христа да будет вожделенна тебе. Эта смерть да предстоит непрестанно перед очами твоими. Умерщвляй себя ежедневно воздержанием от всех греховных пожеланий плоти и духа; умерщвляй себя отвержением своей воли и отвержением самооправданий, приносимых лжеименным разумом и лукавою совестию ветхого человека; умерщвляй себя, живо представляя себе и живописуя неминуемую смерть твою. Нам дана заповедь последовать Христу, взяв крест свой. Это значит, что мы должны быть всегда готовы с радостию и веселием умереть за Христа»…
«Желающий умереть за Христа, какой напасти, какого оскорбления не претерпит великодушно?» [33]
Вместе с необходимыми постройками и учреждением порядков внутри обители настоятель архимандрит Игнатий должен был обратить свою деятельность и на другие отрасли ее благоустройства, именно на поземельную собственность и сельское хозяйство. По вступлении в управление монастырем он не нашел ни одного межевого знака {стр. 46} на монастырской земле. По делопроизводству обители оказалось, что всей землей, которая была приобретена покупкой еще основателем пустыни, пользовались незаконно экономические крестьяне деревни Подмонастырской слободы, монастырь же имел лишь 25 1/2 десятин, занимаемых огородом и покосом, — и что все хлопоты монастыря о восстановлении его прав на эту землю, несмотря на неоспоримость его документов, остались безуспешными. В 1835 году архимандрит вошел с прошением о восстановлении на монастырской земле межевых знаков и о скорейшем разборе прав на владение землею, неправильно присвоенной крестьянами, а также о наделе монастыря лесным участком, согласно объявленному 4 июня 1835 года Высочайшему повелению, в силу которого монастыри, в видах поддержания их в способах существования, должны быть наделены для устройства земледельческого хозяйства примерно от 100 до 150 десятин земли. Спорное с крестьянами дело о земле решено в 1836 году тем, что хотя земля признана принадлежащей монастырю, но в видах затруднения выселиться с нее крестьянам, основавшимся на ней с 1765 года, положено, по соглашению с настоятелем, разделить землю на две части: восточную сторону, на которой стоит монастырь, по линии от севера к югу — отдать ему, а западную, на которой поселились крестьяне, уступить им. Согласие на эту уступку прекрасно выражено настоятелем в письме его к бывшему статс-секретарю о принятии прошений князю А. Н. Голицыну. «Ваше Сиятельство, — писал архимандрит, — обычное снисхождение ваше внушает мне смелость беспокоить вас покорнейшею просьбою, впрочем, весьма для вас легкою; она состоит в следующем: наша обитель давно ведет процесс о земле, по купчим, плану и межевой книге генерального межевания ей принадлежащей, но оспариваемой казенными крестьянами, которые самовольно на ней населились. Министр финансов, рассмотрев дело, хотя и нашел, что земля по всей справедливости принадлежит Сергиевой пустыне, однако, затрудняясь переселением крестьян, положил землю разделить так: сторону, на коей стоит монастырь, отдать монастырю, а на коей поселились крестьяне — крестьянам. Сие мнение его поступило в Комитет министров. Думаю, что преподобный Сергий лучше бы согласился уступить часть достояния своего, чем причинить огорчение крестьянам переселением их, чему простые сии люди не иначе повинуются, как предаваясь неутешной печали и горьким слезам. Посему и я, поверенный преподобного Сергия, как в сем деле, так и в прочих, до обители его касающихся, должен соображаться с благоутробием своего Настоятеля и решением министра финансов быть довольным. Поддержите сие решение в Комитете министров. Вот в чем состоит вся просьба к вашему Сиятельству от поверенного обители преподобного Сергия».
{стр. 47}
Во время ведения дела о поземельном владении настоятель положил хозяйственные начала тем, что прекратил отдачу в арендное содержание небольшого участка земли, оставшегося во владении обители, завел на ней огородничество, улучшил садоводство, значительно прибавил яблонь в саду. Отрезанная в монастырское владение дача, с самого начала тяжбы остававшаяся без всякого возделывания, поросла кустарником и обратилась в болото. Очистка и осушка болота было делом одного года. Задумав обеспечить содержание монастыря введением рационального сельского хозяйства, архимандрит Игнатий просил у митрополита Серафима разрешение занять из капитала комиссии духовных училищ 45000 руб., с рассрочкой уплаты капитала и процентов на 8 лет. Сумма эта нужна была на заведение скотоводства, земледельческих орудий, рабочих лошадей, найма людей и другие хозяйственные нужды и постройки. По Высочайшему разрешению комиссия отпустила только 30 000 руб., но вклад о. Михаила Чихачова, пожертвовавшего 40 000 руб. ассигнациями в личное, безотчетное распоряжение архимандрита, дал средство окончить это дело и достигнуть возможного расширения и улучшения скотоводства и всего сельского хозяйства. Монастырь стал пользоваться круглый год овощами со своих огородов; ржаного хлеба доставало нередко на весь год, несмотря на значительно увеличивавшееся число братии, на огромный расход его для раздачи богомольцам в праздничные дни и на продовольствие всех монастырских рабочих; овса и сена было столько, что ежегодно продавалось на сумму от одной до полуторы тысячи рублей. Скотоводство доставляло для братской трапезы в изобилии молочные продукты; кроме хуторных земледельческих построек, стоивших до 20 000 руб. ассигнациями, с ригою для сушки хлеба и с сараями для клевера, — были сделаны и другие при обители необходимые деревянные постройки.
Улучшения и распространения хозяйства и доходы от богомольцев, во множестве стекавшихся в обитель, дали возможность содержать большее число братии, нужду в которой увеличивали как сами богомольцы, так и частые требования начальства о командировании на флотскую службу иеромонахов. Архимандрит стал просить в 1836 году епархиальное начальство об увеличении штата монашествующих шестью иеромонахами. Святейший Синод, на усмотрение которого представлено было это дело, 23 мая 1836 года постановил следующее определение: «Принимая в рассуждение, — писал Синод, — что Сергиева пустынь, находясь близ столицы, посещается многими богомольцами, что в ней при управлении нынешнего настоятеля нравственное состояние братии, благочестие и порядок между ними и в самом церковном служении ощутительно улучшаются и что монашествующие ее нередко командируются во флот для морских {стр. 48} кампаний, Святейший Синод нашел справедливым и полезным вместо предполагаемого епархиальным начальством только увеличения в этой пустыне штата иеромонахов шестью человеками, возвести оную из второго в первый класс, с присвоением ей штата людей и содержания, общего для монастырей первоклассных, и тем доставив пустыне способ приуготовлять большее число хороших монашествующих, поддержать достоинство ее во мнении народа, для богомоления туда стекающегося». — Это постановление, которым выражается признание высшим духовным правительством современного преуспеяния обители Сергиевской, было по Всеподданнейшему докладу Высочайше утверждено 3 июня 1836 года. Следствием этого было быстрое увеличение числа братии, дошедшего к 1837 году уже до 42 человек. Недоставало помещения для всех. Промысл Божий явил скоро помощь: около этого времени поступил в пустынь происходивший из петербургских купцов Макаров, скончавшийся в этой пустыне схимонахом. Он пожертвовал в пользу обители весь свой благоприобретенный капитал, составлявший 50000 руб. ассигнациями. Из числа этой суммы употреблено 40000 на построение в 1840 году внутри монастырской ограды большого деревянного на каменном фундаменте корпуса братских келлий; 10000 поступили на удовлетворение существеннейших нужд обители.
Круг деятельности архимандрита Игнатия расширился еще назначением его 22 июня 1838 года благочинным всех монастырей С.-Петербургской епархии. Служение это он нес до самого выбытия его на епископскую кафедру. И на этом служении он приобрел общее доверие и уважение как настоятелей монастырей, так и монашествующей братии, соединяя для всех в лице своем и разумно твердого представителя власти административной, и, для искавших духовного совета, — старца, опытного руководителя, всегда готового с любовью помочь ближнему советом духовным и словом духовного утешения.
Глава X
Любовь к служению иночеству собственным примером и писаниями не сама собой возгорелась и пламенела в архимандрите Игнатии: он веровал в призвание свое Свыше к этому служению и относился к нему, как к Божественному делу, стараясь усугублять данный ему талант; а потому такая любовь в нем торжествовала над всеми превратностями жизни. В нем витал дух живой веры в промысл Божий, что было ощутительно для всех знавших его и что видно ясно из его творений. Он признавал, что жизнь человека, всецело предающего себя водительству Провидения, располагается по некоему Божественному плану, первообраз которого начертан в священных событиях {стр. 49} избранного народа Божия. Смотря на иноческую жизнь, как на странствование по земной пустыне и приготовление ко входу в обетованную землю вечности, он учил, что надо соглядать эту вечность еще при настоящем земном существовании, чтобы обеспечить себе вступление в нее за пределами гроба. Это было не простое, поверхностное уподобление, а приобретенное духовной деятельностью сознание, разительные примеры чего он видел на себе самом; часто, когда естественный источник его благих желаний иссякал от зноя страстей и бурь житейских, он находил в себе новые ключи благодатных мыслей, внезапно истекавшие и обновлявшие изнемогшие силы; горечи жизни растворялись благодатной силой терпения и чрез это делались сладкими, приятными для духовного вкуса. Он имел особенный дар смотреть на все духовно; малейшие случаи, ничтожные по-видимому обстоятельства часто получали у него глубокий духовный смысл и всегда находили отголосок в нравственном учении, которым он руководился; они доставляли обильную пищу его уму и сердцу, и нередко в дивной мелодии слова раздавались с его духовно-поэтической лиры. Таковы его произведения: «Блажен муж», «Песнь под сению креста», «Молитва преследуемого человеками», «Плач инока» и многие другие. Из таких особенностей духовного призвания и настроения явствует, что высказываться письменно было духовной потребностью архимандрита Игнатия.