Призывая на Вас благословение Неба, с чувствами совершенного почтения и преданности имею честь быть
Вашего Превосходительства
покорнейшим слугою
Архимандрит Игнатий
1849, ноября 25 дня.
Печатается по автографу, хранящемуся в ОР РНБ (Ф. 446 (А. Ф. Львов). Оп. 1. Ед. хр. 47).
На листе приписка А. Ф. Львова: «Прилагаемый при сем ответ прошу Осипа Михайловича сыскать случай доставить Архимандриту Игнатию. Здесь должен быть кто-нибудь из Серг<иевой пустыни>».
Алексей Федорович Львов (1798–1870) — скрипач, композитор, дирижер. В течение 24 лет был директором Придворной певческой капеллы (1837–1861). Автор музыки гимна «Боже, Царя храни» (1833). А. Ф. Львов занимался обширной деятельностью в области церковного пения. Он переложил на ноты духовные музыкальные сочинения, которые пелись в придворных церквях в течение всего года. Занимался гармонизацией древних церковных распевов (знаменного, киевского, греческого).
Став настоятелем Сергиевой пустыни в 1833 г., архимандрит Игнатий заботился о восстановлении благочиния, уставного стройного богослужения, немало внимания уделяя церковному хоровому пению. К организации, обучению и повышению музыкальной культуры хора он привлек композиторов прот. Петра Турчанинова, М. И. Глинку, А. Ф. Львова. В данном письме свт. Игнатий благодарит последнего за 4-голосную гармонизацию круга церковных песнопений.
Подготовка текста, публикация и примечания А. М. Любомудрова.
Письмо
святителя Игнатия
к художнику К. П. Брюллову
Дорогой мой Карл Павлович! С сердечным прискорбием услышал я о постигшей вас болезни. Так далеко я от вас и не могу посетить вас, чего бы так желала душа моя! Надеюсь к 1-му июня приехать в Петербург; после необходимых явок к начальству постараюсь непременно посетить вас. Я лечусь, очень слаб и до сих пор еще не выходил из комнаты. Сидя писать не могу, а пишу лежа на постели, и потому пишу карандашом. Всегда я принимал в вас сердечное участие. Душа ваша представлялась мне одиноко странствующею в мире. Так странствую и я, окруженный с младенчества бедствиями. Около меня сформировался круг друзей, искренне меня любящих, но еще не встречался я с душою, пред которою мог бы я вполне открыться. И это не от того, чтобы я был скрытен; нет, я очень откровенен, но душа, пред которою я мог бы открыться с истинною пользою, должна быть способна понять меня, исследовать меня, — должна постичь самое вдохновение мое, если есть во мне какое вдохновение. Без этого откровенность бесплодна. Мало этого, откровенность перед непонимающим только наносит новую язву душе. В моем земном странничестве и одиночестве нашел я пристань верную — истинное Богопознание. Не живые человеки были моими наставниками, ими были почившие телом, живые духом святые Отцы. В их писаниях нашел я Евангелие, осуществленное исполнением; они удовлетворили душу мою. Оставил я мир, не как односторонний искатель уединения или чего другого, но как любитель высшей науки; и эта наука доставила мне все: спокойствие, хладность ко всем земным пустякам, утешение в скорбях, силу в борьбе с собою, — доставила друзей, доставила счастие на земле, какого почти не встречал. Вы знаете, как я живу в монастыре! Не как начальник, а как глава семейства. — Несколько лет, как расстроилось мое здоровье. По месяцам, по полугодам не выхожу из комнаты; но религия вместе с этим обратилась для меня в поэзию и держит в непрерывном чудном вдохновении, в беседе с видимым и невидимым мирами, в несказанном наслаждении. Скуки не знаю; время сократилось, понеслось с чрезвычайною быстротою, — как бы слилось с вечностью; вечность как бы уже наступила. Тех, которых угнетает скорбь, пригоняет к моей пристани, приглашаю войти в мою пристань, в пристань Божественных помышлений и чувствований. Они входят, отдыхают, начинают вкушать спокойствие, утешение и делаются моими друзьями. Вашей душе надо войти в эту пристань! Она слышит по какому-то тайному предчувствию, что ей суждено найти успокоение в этой пристани; а сердце мое к вам отворено, давно отворено. Давно видел я, что душа ваша в земном хаосе искала красоты, которая бы ее удовлетворила. Ваши картины — это выражения сильно жаждущей души. Картина, которая бы решительно удовлетворила вас, должна бы быть картиною из вечности. Таково требование истинного вдохновения. Всякая красота, и видимая и невидимая, должна быть помазана Духом, без этого помазания на ней печать тления; она (красота) помогает удовлетворить человека, водимого истинным вдохновением. Ему надо, чтобы красота отзывалась жизнию, вечною жизнию. Когда ж из красоты дышит смерть, он отвращает от такой красоты свои взоры. Поправляйтесь, дорогой мой Карл Павлович! Желаю по приезде моем увидеть вас здоровым, укрепившимся. Еще надо бы вам пожить, пожить для того, чтоб ближе ознакомиться с вечностию, чтоб пред вступлением в нее стяжать для души вашей красоту небесную; в душе вашей всегда было это высокое стремление. Объятия Отца Небесного всегда отверсты для принятия всякого, кто только захочет прибегнуть в эти святые, спасительные объятия. Прощайте; до свидания, которого жажду.