Новое внимание к этим трудам со стороны Августейшего моего благодетеля тем более было для меня приятно, что избранный для награждения моего орден посвящен памяти великого равноапостольного Мужа, который принес отечеству нашему пользу неописанную, и посвящен Царицею, которой сердце преисполнено было любовью к человечеству. Самые цвета его ленты очень знаменательны. Это цвета крови и смерти. Не значит ли такое украшение, что для ближнего не надо щадить первой и не устрашаться последней?
Как мне будет жаль, если вы соберетесь сюда в конце лета. По домашним делам моим я должен отъехать в Рязанскую деревню [10] {стр. 30} в половине июля и не могу возвратиться ранее 29 сентября. Впрочем, здесь и там, врозь или вместе, я всегда с одинаковой привязанностью и уважением пребуду преданным вам Нечаевым.
11 июня 1841 года
Москва
№ 27
Ваше Превосходительство, Милостивейший Государь!
Почтеннейшее письмо Ваше от 11-го июня получил я к особенному моему удовольствию, которое так мне обычно при получении Ваших писем. Отчет Комитета за 1840 год показывает чрезвычайный успех сего благодетельного учреждения, управляемого мудрой Вашей распорядительностию. В конце мая месяца скончалась в Петербурге благодетельная особа, княгиня Татиана Васильевна Юсупова, которая делала много пособий, часто большими очень суммами; за несколько времени до кончины своей она познакомилась со мною коротко, усилила благотворительность свою и намеревалась решительно оной предаться, как по неисповедимым судьбам Божиим внезапно потребована в вечность. В числе неисполнившихся ея намерений находится и издание книги святого Исаии Отшельника, которую она хотела напечатать на свое иждивение, и напечатанные экземпляры, за исключением небольшого количества, нужного для раздачи безденежной почитаемым и благочестивым людям, предоставить в ваше распоряжение. По разрушении сего плана смертию кн. Юсуповой может ли труд мой быть полезным для братии, нуждающихся в хлебе вещественном? Я сам не имею на что напечатать с единственною целию пожертвования; равно не имею в виду лица, которое бы издержки напечатания взяло на себя. Но если Вы, почтеннейший Стефан Дмитриевич, найдете выгодным напечатать на иждивение Комитета, то с любовию жертвую трудом моим. Книга, кроме предисловия, оглавления и прочего, сама по себе имеет 332 страницы, кои, сравнив с страницами вашего отчета, нахожу соотношение между ими, как четыре к трем, то есть книга Исаии может иметь таковых печатных страниц 250. Для обращика книги, которая прямо монашеская, но и для всякого внимательного христианина крайне полезна, прилагаю при сем некото{стр. 31}рые отрывки. Прошу известить меня о Вашем распоряжении, по коему могу выслать к Вам рукопись, которую остается доправить и дополнить алфавитом. Вся моя корысть вещественная будет ограничиваться покорнейшею просьбою о доставке мне ста экземпляров для безденежной раздачи за цену, чего будет стоить Комитету; вторая же просьба — чтоб имя мое нигде не было обнаружено. Мой казначей отправился в Киев, он часто видал Вас, и я ему поручил быть у Вас и доставить мне подробное сведение о Вас. Как Вас домашние обстоятельства требуют в Рязань, так меня, наоборот, сергиевские обстоятельства не пустят в Москву. Столь шумного лета у нас не бывало. Петергофская дорога усеяна экипажами. — Будьте здоровы! Навсегда Ваш
Архимандрит Игнатий.
24-го июня 1841 года
Святой Исаия из Слова VIII. — Если ты дал что взаймы ближнему и оного не просишь обратно, то подражаешь свойству Иисуса; если же просишь, то подражаешь свойству Адама; если требуешь лихвы, то это ниже и Адамова свойства. Если кто укорит тебя за что, тобою сделанное или не сделанное, а ты промолчишь, то уподобляешься Иисусу, если будешь отвечать, возражая: что я сделал? — то ты уже не подобен Ему; если же воздашь равным за равное — то совершенно не подобен. Если приносишь жертву твою со смирением, как недостойный, то оная будет благоприятна Богу. Если же вознесешься сердцем твоим и вспомнишь о других спящих или нерадящих, то суетен труд твой. Смирение не имеет даже языка сказать о ком, что он нерадив или презорлив; — не имеет глаз для зрения чужих погрешностей; — не имеет ушей для слышания того, что не может принести пользы душе; наконец, оно не имеет никаких забот, кроме забот о грехах своих. Оному свойственно со всеми сохранять мир, не по причине дружбы, но ради заповеди Божией.