— Однако вы забыли?..
— Курицу.
Она озабоченно закусила губу.
Ломакс улыбнулся.
— Так давайте сделаем китайский салат без курицы.
— Нет, нельзя сделать китайский куриный салат без курицы.
Ломаксу не хотелось ужинать в городе. Он надеялся провести остаток вечера в ее доме, в окружении картин и книжных полок, надеялся собрать информацию о Джулии по ее туфелькам, брошенным на ковре, или заметкам, нацарапанным в кухонном ежедневнике. Ему захотелось поиграть в детектива.
— Итак, что мы имеем?
— Салат из множества ингредиентов. И лапшу… Надеюсь, лапшу-то вы любите?
— М-м-м… лапшу… А может, у вас найдется банка тунца?
— Посмотрю…
Ломакс проследовал за хозяйкой на кухню.
— Если у вас есть тунец, то мы сделаем острый салат из тунца. И лапшу. Проще простого.
Джулия подала Ломаксу нужные ингредиенты и теперь смотрела, как он открывает дверки и ящики в поисках остального.
— На самом деле готовить я люблю. Просто теперь, когда я постоянно на работе, не остается времени, — объяснила она.
— Скоро привыкнете. Вам нужно запастись продуктами.
Ломакс смешивал ингредиенты, надеясь, что со стороны выглядит заправским кулинаром.
— Мой муж никогда не готовил, — сказала Джулия.
— Вероятно, он все время проводил в мастерской. — Ломакс протянул Джулии банку с тунцом.
— Что вы, он никогда не спускался в подвал.
— А, значит, мастерская ваша? Это там вы научились работать по дереву?
Ломакс оживился. Теперь ему стало проще задавать вопросы, которые так интересовали его, с отвлеченным, равнодушным видом.
— Это была мастерская мистера Вейнхарта. Когда-то он присматривал за домом и двором и за соседними участками тоже.
Муж Джулии по-прежнему оставался загадкой. Оказывается, Ломакс испытал теплое чувство там, в мастерской, к мистеру Вейнхарту, своего рода сторожу.
— А кто такая Гейл?
— Гейл?
— Это имя вырезано на ящике с гвоздями.
— А вы неплохо тут осмотрелись.
Ломакс залился краской.
Однако голос Джулии потеплел.
— Я только хочу сказать, что, хотя я раньше и бывала в подвале, надписи не заметила… Гейл была моей падчерицей. Она тоже работала за этим столом, часами сидела в подвале с мистером Вейнхартом — он учил ее делать вещицы из дерева. Ей это нравилось.
Джулия по-прежнему держала в руке банку. Ломакс забрал банку и начал сам открывать ее. Он не собирался обсуждать ни мистера Вейнхарта, ни Гейл.
— Ваш муж умер, — невольно вырвалось у него.
— Я покажу вам фотографию.
Она вышла и вернулась с фотографией из гостиной. Ломакс перестал готовить, однако Джулия не выпустила рамку из рук. Так они и держали фотографию за разные углы.
— Вот Льюис, мой пасынок Ричард и падчерица Гейл. И я, разумеется. Льюис и Гейл погибли в результате несчастного случая в конце прошлого года.
— Простите, — произнес Ломакс.
Джулия кивнула.
— Вы здесь… не похожи на себя. Я хочу сказать, вы прекрасно смотритесь на фотографии, вы и сейчас выглядите прекрасно… просто немного…
— Старше? — улыбнулась Джулия.
— Мудрее. — Скрывая смущение, Ломакс с преувеличенным вниманием всмотрелся в фотографию.
Ему снова показалось, что муж Джулии гораздо старше — по возрасту он вполне годился ей в отцы, седовласый, с запоминающейся внешностью. Рядом с потрясающе красивой невестой падчерица, Гейл, выглядела простушкой. Ричард был точной копией Льюиса — лицо пошире, но той же лепки.
— А Ричард жив?
— Разумеется. Он живет в Сиэтле.
Видимо, Джулия отвела Ломаксу определенное время на ознакомление с фотографией, и сейчас это время истекло. Она забрала рамку.
— Счастливая семья, — сказал Ломакс, решив, что Джулии хочется услышать нечто подобное.
— Мы действительно были счастливой семьей. — Ее голос слегка дрогнул.
За ужином Джулия расспрашивала Ломакса о его разводе. Он рассказал ей немного о Кэндис, детях и Депьюти.
— Люблю собак, — заметила Джулия.
Беседовать с ней было легко. Она задавала вопросы, глядя прямо в глаза и кивая в нужных местах. Ее замечания говорили об уме, а недомолвки — о ловкости.
Пришла пора уходить. Прекрасная и загадочная Джулия, похоже, не испытывала к нему никакого сексуального интереса. Ломакс вспомнил, как Добермен пытался подстроить совместное ночное наблюдение. Наверняка она устала от неуклюжих домогательств.
— Как странно. За весь вечер я почти не замечала вашего родимого пятна, — промолвила Джулия.
— Ни разу?
— Только в первую минуту. Вы показались мне таким неловким. Вот-вот спросили бы: «Водопроводчика вызывали?»