Крастилевский не преминул доказать, что он не способен быть спокойным и заниматься своим спасением, проведши век свой в приказнических черных занятиях, целию которых было своекорыстие, разные неправды и притеснение ближних. Едва я выехал из Ставрополя для обозрения епархии, как Крастилевский нарушил свое обещание. До выезда моего он намеревался вместе с супругою ехать в С. — Петербург, о чем подавал мне прошение, очевидно для принесения на меня жалобы, как мне о том передавали некоторые лица из духовенства — между ними кафедральный протоиерей — и оглашал духовенство угрозами на меня.
Имеются очень ясные признаки, что Крастилевский составил партию для совокупного действия против меня, так, например, из его прошения видно, что некоторое светское лицо содействует ему деньгами. Существование этой партии, имеющей своих агентов в Петербурге, с ясностию обозначилось при отъезде моем из Ставрополя, особливо же по отъезде. Едва я выехал, как Крастилевский отправил свою супругу с ее братом, чиновником, в С. — Петербург.
Образ отправления этой дамы изображен: 1) в рапорте ко мне секретаря Кавказской Консистории, каковый рапорт препровожден мною к г. исправляющему должность синодального обер — прокурора от 5 июня сего 1859 года за № 48; 2) в письме ко мне протоиерея Крастилевского от 11 июня.
Письмо это, при сем прилагаемое,[218] есть замечательный документ: в нем Крастилевский живописно изображает самого себя. Крастилевский по наружности выставляет себя и праведником и обиженным, между тем, в сущности сознается, что он без разрешения епархиального начальства отпустил супругу свою, доставив ей удостоверение из полиции, т. е. незаконный вид. Из этого — то письма видно, что Крастилевский очень недоволен тем, что самовольная отлучка супруги его сделалась мне известною. Вообще, в этом письме рельефно изображает себя неблагонамеренный и недобросовестный канцелярист былого времени: это письмо есть верный образчик всех канцелярских трудов Крастилевского. Письмо это вполне разноречит с рапортом секретаря.
Так как действия Крастилевского совершаются пред лицом всего духовенства, то я предложил Консистории рассмотреть такое его поведение. Консистория не могла получить от Крастилевского никакого ответа, о чем и представила мне в протоколе, подписанном четырьмя членами, не подписанном ректором семинарии архимандритом Германом, что имеет свое значение, и сопутствующим мне по епархии ключарем протоиереем Граниковым.
Видя совершенную необходимость обуздать протоиерея Крастилевского, наиболее для всего епархиального духовенства, и убеждаясь самими опытами в моем понятии о нем, что он никак не успокоится, доколе будет находиться в Ставрополе, я всепокорнейше прошу Ваше святейшество о перемещении Крастилевского в другую епархию, так как в Кавказской, где он в течение нескольких десятилетий был полным властелином, весьма затруднительно ему быть вне такого положения.
При сем имею честь приложить два дела о Крастилевском: дело о самовольной отлучке его супруги и вышеупомянутое письмо его ко мне, присовокупив при том, что Крастилевский со времени увольнения его от звания члена Консистории по сие время никуда из Ставрополя не отлучался и к выбытию в Моздок и Георгиевск никакого понуждения ему не было чинимо.
Система консисторской деятельности Крастилевского изложена в его письме и рапорте секретаря: она заключается в постоянном устранении епископа от его власти, в усвоении этой власти себе под прикрытием епископского имени, т. е. в совершенном своеволии. К этой системе влечет Крастилевский и учеников своих».
6 июля 1859 года за № 65 находим предложение, данное епископом Кавказской духовной Консистории[219].
«Все дела, касавшиеся протоиерея Крастилевского, начиная с указа Святейшего Синода о увольнении сего лица от звания члена Консистории и до рапорта его ректору и инспектору семинарии, препровождены мною на благоусмотрение Святейшего Синода. При сем признаю нужными следующие распоряжения:
1. Протоиерей Крастилевский жалуется на пристрастное действие членов Консистории протоиереев, но сии члены воздержались от всякого постановления в протоколе и предоставили все благоусмотрению епископа, который в свою очередь не счел благовидным для себя дать какое — либо определение на консисторском протоколе, так как определения не постановила Консистория, и представил дело на благоусмотрение Святейшего Синода, посему желание Крастилевского, чтоб члены Консистории протоиереи были удалены от дел, до Крастилевского касающихся, оставить без последствий.
219
Предложение свт. Игнатия Кавказской духовной Консистории по делу протоиерея Крастилевского (от 6 июля 1859 г., № 65). Там же. С. 552–554.