3. Ректор и инспектор семинарии не удостоили исполнить ту часть резолюции моей от 3 июня, которая касалась их, что могло бы значительно объяснить отношения этих лиц к Крастилевскому: пренебрежение их исполнить мою резолюцию только обнаруживает их отношение к епископу.
4. Взамен сего упущения ректор и инспектор представили при своем рапорте от 15 июня присланный на имя их рапорт Крастилевского, из чего обнаруживается отношение этих лиц к делу Крастилевского, из них инспектор находится в состоянии колебания, как не подписавший одного протокола и подписавший последовавший протокол, гораздо более имеющий влияние на судьбу дела (протокол сей представлен мною в Святейший Синод при рапорте за № 59).
Рапорт же Крастилевского имеет обычное ему направление: он клонится к удалению епископа от управления, называя обидным действие Консистории, последовавшее вследствие предложения, данного епископом. Члены протоиереи в этом рапорте оклеветаны как якобы действующие пристрастно, ибо они никакого решения в протоколе не положили, а предоставили оное благоусмотрению епископа. Как действовал сам Крастилевский, будучи членом Консистории, когда он постоянно устранял от распоряжений епископа, хотя прикрываясь именем епископа, так и здесь он вводит в это направление неопытных юношей, ректора и инспектора, которые еще в прошлом 1858 году подчинились, несмотря на все мои увещания, его влиянию, как мною было донесено Святейшему Синоду в отчете за 1858 год.
Протоиерей Крастилевский ныне находится в состоянии явного и полного возмущения, уже слабо прикрываемого коварством. Ректор архимандрит Герман подчинился влиянию Крастилевского со всею пылкостию, безрассудством и упорством неопытного молодого человека. Он в деле Крастилевского уклоняется от суждения с прочими членами по предложению епископа, по рапорту же Крастилевского против прочих членов вмешивается в дело, при том высказав явное неповиновение и противодействие епископу, почему я счел нужным, между прочими распоряжениями, удалить ректора от присутствия в Консистории впредь до усмотрения».
Летом 1859 года преосвященный объезжал западную часть своей епархии — часть Ставропольского уезда и станицы Черноморского казачьего войска, где на берегу Черного моря в одном из уцелевших зданий таможни таманской прожил около месяца и пользовался морскими купаньями. В это время он посетил греческую церковь г. Керчи, куда ездил осмотреть тамошние минеральные грязи и следы нашествия союзных врагов России в 1855 году, овладевших Керчь — Еникалем и Таманью.
Возвратившись из объезда западной части епархии, преосвященный при встрече его духовенством в кафедральном соборе г. Ставрополя был неприятно удивлен тем, что протоиерей Крастилевский по собственному желанию занял место ниже священника Бурнуковского. По дознанию, которое поручено было благочинному, оказалось, что Бурнуковский действовал так по настоятельному требованию Крастилевского. Такой поступок вынудил епископа просить Синод о переводе Крастилевского вовсе из епархии. Рапортом от 7 сентября за № 88 он доносил:[221]
«Так как протоиерей Константин Крастилевский отказался от мест, мною данных ему вне г. Ставрополя, а непременно захотел иметь место в Ставрополе и получил одно из указанных им, а получив его, начал поведением своим являть доказательства, что он не может быть спокойным, находясь в городе Ставрополе, где он долгое время стоял во главе духовного управления и господствовал неограниченно, то я имел честь ходатайствовать пред Священным Синодом о перемещении его, Крастилевского, в другую епархию, по случаю дачи им, Крастилевским, незаконного вида его супруге и по случаю того поведения, которое он позволил себе при этом по отношению к епархиальному начальству.
В дополнение имею честь представить его поступок с священником Бурнуковским, при чем обнаруживается снова то отношение к епархиальному начальству, которое он себе допускает, которое состоит в неповиновении Консистории и благочинному, в пренебрежении ими, в заменении распоряжения епархиального архиерея своим собственным распоряжением, что на все прочее духовенство действует весьма вредно.
Представляемое мною дело воззрению Святейшего Синода представляется единственно с тою целию, чтоб яснее изобразить пред Святейшим Синодом характер и душевное настроение протоиерея Крастилевского, по рассмотрении коих, я признавал и признаю, что продолжение служения этому лицу в Ставрополе сделалось уже как бы неестественным и невозможным. Соблазн, производимый Крастилевским, вышел из пределов духовного ведомства и служит предметом недоумения и разговоров для публики. Да и предоставление священнику Бурнуковскому места выше себя сделано, очевидно, Крастилевским с целию, чтоб выставить себя пред публикою обиженным, а епархиальное начальство действующим пристрастно, чем, однако же, обмануты немногие даже из низшего класса».
221
Рапорт свт. Игнатия в Св. Синод о переводе протоиерея Крастилевского в другую епархию (от 7 сент. 1859 г., № 88). Там же. С. 556–557.