Фамильяр был счастлив безусловно и безоговорочно, на второй минуте общения со Светлой девушкой позабыв, что, несмотря на юный возраст, несёт ответственную службу, которую доверят не каждому взрослому псу: состоит личным помощником Мастера-Менталиста при Ордене Полуночи, первом и единственном. Сейчас он превратился в крошку-йорка, обожавшего играть с подружкой, сестрицей, старшей наставницей — Светлая девушка заслонила ему всех. Весь большой мир. Он готов был служить ей до последнего удара своего маленького сердечка…
Если только Хозяин не будет против.
Но почему-то маленький йорк твёрдо знал: Светлая никогда не переступит запретную черту и не подтолкнёт его к нарушению Долга. Ибо забыть клятву верности для фамильяра — стыд и позор. А Светлая творит только добро.
Чего-то в этом роде щёголь и ожидал, проскользнув в сад и едва бросив первый любопытный взгляд на гулявшую в сопровождении пожилой монахини девушку. Ярко выраженная — да что там, ярчайшая! — аура Светлой. Жаль, пока невозможно выяснить кому из двоих она принадлежит: опустевшему телу или подселившейся душе… Впрочем, шансы есть. Он сам организует расследование.
Но пока что…
Мастер поморщился. Ничего нового. За четверть часа наблюдений — чистый восторг от общения с милым щеночком, бездна умилительных эпитетов, ласковых слов… Впрочем, «бездна» — это хорошо, ведь постоянное пополнение словарного запаса означает одно: тайники памяти не закрыты наглухо, сквозь их щели постоянно просачиваются новые сведения, слова… Пока — лишь по мере надобности. Это и к лучшему: бесконтрольная лавина сорвавшихся воспоминаний, буде такая нахлынет, может раскатать неподготовленный мозг в лепёшку. Пусть всё остаётся как есть. Пока.
И опять недовольно поморщился. Очень уж ему мешал этот юный гений, этот бывший Wunderkind[2], от которого так и фонило возмущением… Впрочем, гость увидел и считал всё, что хотел. На сегодня хватит.
Он демонстративно взглянул на часы. Захлопнул крышечку. На сухой звук щелчка отреагировала лишь монахиня, до этого с умильной улыбкой наблюдавшая за весёлыми играми девушки и щенка с мячиком.
— Бетти… Ох, мисс Лика, дорогая, мне кажется, этому джентльмену пора уходить. Он и так оказался без меры добр, позволив вам…
— Не преувеличивайте, сестра, — сухо отозвался гость. — Подарить немного радости больному ребёнку — это самая малость, которую я могу для неё сделать. К сожалению, у меня назначена встреча, на которую я не могу опоздать. Надеюсь, сестра…
Он почтительно склонил голову. Щёлкнул пальцами. Замерший было щенок огорчённо засопел, но потрусил к его ногам в ношенных в меру (в соответствии с модой) ботфортах.
— Надеюсь, мисс…
Отвесил в сторону девушки лёгкий поклон. Подхватил фамильяра на руки, прищёлкнул поводок к ошейнику, украшенному сверкающими камушками.
— …мы ещё увидимся. Я рассчитываю, что наша встреча с профессором Диккенсом будет не единственной.
И, не торопясь, удалился по дорожке, ведущей к главному корпусу больницы.
Лика огорчённо смотрела ему вслед. Ей казалось, что крошечный лохматый комок, поскуливающий на сгибе локтя незнакомца, уже скучает без неё, уже тоскует. Вздохнув, она строго приказала себе выкинуть из головы эту блажь. Это — чужая собачка. Сожалеть по-настоящему стоит лишь о том, что она не успела поблагодарить доброго джентльмена за его снисходительность и терпение. Надо непременно исправить эту ошибку, если он появится здесь вновь.
— Ох, а перчатки-то! — вскрикнула сестра Эмилия. — Он забыл перчатки!
Бросилась было вслед, но оглянулась на свою подопечную.