И вроде бы не по рангу обратился: как-никак, а главное лицо в госпитале всё же профессор! Но тот вдруг почувствовал странное облегчение.
— Да, вы правы.
Грузно поднялся
— Надо отдохнуть… Простите, господа, предыдущий день у меня выдался не из лёгких.
— Это я приношу извинения за то, что потревожил вас так рано, — учтиво отозвался Магистр. — Сожалею. Но, как вы понимаете, мозговая ткань разлагается очень быстро; ещё час — и, боюсь, мы бы вообще ничего не узнали.
— Да-да, конечно… — пробормотал Элайджа, направляясь к выходу. Он чувствовал себя очень усталым, несмотря на едва занимающийся день. И очень старым.
Что бы он делал без своего умницы-практиканта!
Даже старина Джейкоб, вот уже пятнадцать лет бессменный помощник, кочующий с ним по всем клиникам, не проявлял подобной расторопности. Впрочем, тут же покаялся профессор, принимая от Захарии Эрдмана огромную фарфоровую чашку чая, несправедливо этак строго относиться к верному другу и коллеге: просто и он не молодеет, и со временем становится тяжеловат на подъём. Помимо того, что Джей отличный медик, он, к тому же, превосходно разбирается в бумагах и делопроизводстве, спасая Элайджу от произвола чиновников высшей медицинской коллегии, придумывающих для казённых лечебных заведений всё новые формы отчётов. Немудрено, что у бедняги давно уже не оставалось времени даже на себя, не то что на чашку чая…
Профессор с удовольствием отхлебнул крепкий терпкий напиток, сдобренный сливками. Потянулся за сахарницей, с удивлением глянув на печенье в плетёной сухарнице.
— Даже представить не мог, что старина Джейкоб настолько запаслив. Кстати, дружище Эрдман, а вы неплохо управляетесь со спиртовкой! Да и чай завариваете, что надо, даже мне, привереде, не к чему придраться… Студенческая наука, а?
Молодой человек смущённо засмеялся.
— Что вы, профессор! Пока я учился, каждый пенни откладывал на книги; не до чая было. Иногда баловал себя, но китайским, а его с цейлонским не сравнить… Это же, кстати, не мистера Джейкоба запасы; это ваша супруга иногда подъезжает пораньше, не к шести вечера, а к половине шестого, и оставляет для вас с ним гостинцы.
Элайджа Диккенс озадаченно уставился на печенье. То-то оно показалось ему знакомым! Точно, выпечка Мери-Энн, их кухарки!
Голос его дрогнул.
— И давно… моя супруга так меня опекает?
— По словам мистера Джейкоба, уже третий год: с тех пор, как вы сменили Чаринг Кросский госпиталь на этот, и у вас не стало времени толком обедать дома.
— Гм…
Профессор мучительно покраснел.
— Просто вы всегда очень заняты, мистер Диккенс, — тактично добавил Захария. — У вас всегда столько сложных и интересных пациентов, и каждого вы курируете. К тому же ваш последний труд… Это же колоссальное исследование, оно отнимает столько сил!
Он смешался и умолк. Профессор с досадой крякнул.
— Да не занят я настолько, а чересчур рассеян, чего уж там. Гм… Однако вы не сказали, где так ловко научились работать со спиртовкой и заваривать чай? Спрашиваю не из праздного любопытства. Через год-другой хочу отправить своих оболтусов на пробное обучение в Орден, а моя супруга уже извелась: обойдутся ли мальчики без прислуги? Там ведь говорят, спартанские условия, при Ордене Змеи и Чаши, далеко не пансион; конечно, и не казармы, но всё рассчитано на полную самостоятельность в быту. Это, видите ли, дополнение к системе обучения. Призвано воспитать в будущих учениках навыки принятия решений, умения обходиться тем, что имеют, и… Хотя мне порой кажется, что таким образом искусственно отсевают лишних. Знаете, далеко не каждый желающий попасть в Орден следует своему призванию; статус Магистра, даже младшего, стал нынче престижным, и многие аристократы со связями пытаются пристроить своих чад, даже бездарей… А при новой системе сразу ясно, кому действительно дорого целительское дело. Я слышал, даже самые избалованные юнцы учились сами чистить себе обувь и одеваться по утрам. Но таких страстотерпцев среди нынешней «золотой молодёжи» единицы, большинство отсеиваются в первую же декаду. Вот миссис Диккенс и беспокоится: хватит ли у наших мальчиков сообразительности, не слишком ли мы их балуем? Над чем это вы смеётесь, юноша, позвольте спросить?
Усилием воли Захария Эрдман сдержал смех.
— Да вот… Слышал иногда, как ваша супруга отчитывает Дика и Майкла. Уживутся они в орденском общежитии, вот увидите. А спиртовкой пользоваться я их научу, пусть экспериментируют сейчас, а не в ордене.