Удивительная это была луна. Вернее, классический месяц с острыми рожками, чуть развёрнутыми наискось к зениту… На таких Месяцах Месяцовичах иллюстраторы добрых картинок рисуют спящих феечек, младенцев под пуховыми одеяльцами или забавных зверушек; их, обжигаясь и дуя на пальцы, крадут в ночь перед Рождеством хитрые черти и ведьмы. Но то, что с художественной точки зрения красиво, совершенно абсурдно с точки зрения астрономической. Луна — шар, а так называемый «месяц», растущий либо убывающий, всего лишь видимая часть целого небесного тела, круглого, лишённого в реальности «рожков», на которых якобы можно сидеть, болтая ногами. И уж никак не могут через невидимый глазу, прикрытый земной тенью сегмент, просвечивать звёзды.
А вот здешний небесный спутник планеты, казалось, ухохатывался над всеми физическими законами и астрономической логикой. Он был именно зависшим в небе серпом: с россыпью затемнений на бело-кремовом сырном срезе — очевидно, и на нём имелись лунные кратеры и моря — и, что самое интересное, с ярко выраженным эффектом гало[1], но не кольцевым, а дублирующим его специфичную дугообразную форму. За вогнутой стороной месяца вместо самой природой положенной иллюзии пустоты нахально таращились несколько звёздочек. И даже чиркнула одна падающая.
И если до этого момента у Лики сохранялась надежда, что сам мир всё-таки родной, просто время каким-то образом откатилось назад, в эпоху викторианства, а то и регентства, а загадочные Магистры и Ордена, о которых нет-нет, да упоминали окружающие, просто тщательно засекреченные организации вроде масонской — она полностью развеялась. Мир оказался чужим окончательно и бесповоротно.
Но луна в нём была завораживающе красива. И гораздо крупнее привычной, земной, пусть даже в усечённом варианте.
А ещё — она разливала вокруг себя умиротворение.
Отступив шага на два, Лика наугад, но на сей раз безошибочно притянула к себе стул. Села. Сложила руки на коленях, подумав мимоходом, что привычка эта, кажется, не только нового тела, но и её собственная, из прошлой жизни. Прикрыла глаза. Глубоко вдохнула несколько раз, чувствуя, как нисходит на неё спокойствие. Уверенность.
И вот тогда-то прошлая жизнь, как потянутая за хвостик кинолента, которую в другом, немыслимо далёком мире сейчас почти не используют, развернулась вдруг, сверкая кадрами, эпизодами, встречами и разлуками.
Глава 6
Шесть лет разницы между братом и сестрой — много это или мало? Говорят, чем больше возрастной интервал, тем труднее детям найти взаимопонимание. Не их случай, однако! Они всегда были вместе, Валерий и Валерия, Лерка и Лика, позже — Чёрт и Младенец… Годам к девятнадцати Лерик вдруг расцвёл дикой харизматичной красотой: интеллигентные бабушки даже сравнивали его с Врубелевским Демоном; Лика же из белобрысой девчонки-нескладёхи вдруг начала медленно, но верно превращаться в прелестное большеглазое создание, при котором даже магазинные грузчики стеснялись крепко выразиться. Удивительная контрастная и в то же время гармоничная пара вроде бы ни в чём не похожих, но спаянных нерушимой дружбой. Расторгнуть их союз удалось лишь призыву в армию. Но потом… потом приохотившийся к экстремальной службе Валерий заключил контракт на сверхсрочную, Лика уехала учиться в Питер…
Что ж, каждому виду дружбы — своё время и свой возраст. Хвала прогрессу и средствам коммуникации, что позволяют связаться и поговорить с близким человеком моментально, не тратя время на письма и долгие ожидания ответов!
Несмотря на то, что в родной город брат и сестра вернулись лишь два года назад, после смерти бабушки, а затем, увы, и родителей… их чувства не ослабли. Пусть оба почти сутками пропадали на службе — один в каком-то засекреченном охранном агентстве, другая в любимой библиотеке, пусть обросли на новом месте новыми друзьями и не забывали старых, пусть иногда влюблялись и на какое-то время выпадали из жизни, как нормальные взрослые люди… Но как минимум на половину выходных брат и сестра зависали на телефонах или в скайпе, выговариваясь друг другу, при случае выезжали на первые майские шашлыки или проводы осени, одни или с компанией, в общем — не теряли из виду. Чувствовали: они — рядом, локоть к локтю. Случись что, есть с кем поныть в жилетку, поделиться счастьем и просто обняться. Родной. Родная. Родная кровь…