Она погладила кобылицу и спрыгнула с забора, но, уже направляясь к дому, вдруг остановилась как вкопанная. Навстречу ей шел мужчина. В одной руке он нес плоскую белую коробку. Горевший в окнах ее дома свет бил ему в спину, отчего его темный силуэт казался еще более устрашающим. Молли разглядела в кухонном окне голову и плечи Эшли – издалека такие маленькие – и после некоторого замешательства инстинктивно попятилась. Позади ее голубого «плимута» был запаркован белый автомобиль – он отчетливо просматривался даже в сумерках, поскольку на него падал свет из окон дома.
Но, даже не видя машины, она все равно узнала бы этого человека. Может, по костюму – хотя и серому на этот раз. Это был агент ФБР. Уилл.
Шейла приветствовала незнакомца тихим ржанием.
Прислонившись к забору, Молли ждала, сунув руки в карманы свитера, согнув одну ногу в колене. Подойдя достаточно близко, так что она уже могла различить черты его лица, Уилл поднял глаза и увидел, что она наблюдает за ним. Рот его дернулся в лукавой улыбке.
– Пицца? – спросил он, потрясая коробкой. И потом добавил: – Я пытался дозвониться.
– Они включат телефон только завтра. – От аппетитного запаха, исходившего от коробки, у Молли потекли слюнки. Готовая пицца была лакомством, которым Балларды баловались чрезвычайно редко. Они попросту не могли себе позволить таких излишеств. – Дети обожают пиццу. Если вы не возражаете, я отдам ее им. Я сама недавно съела сандвич.
– Я занес вам домой две большие пиццы и шесть банок «кока-колы». Ваша сестра сказала, что вы здесь, даже показала мне дорогу.
– Эшли или Сьюзан? – спросила Молли, ничем не выдав своей тоски по пицце, хотя в животе уже урчало.
– Старшая.
– Эшли. – Молли глубоко вздохнула и подняла на него взгляд. – Знаете, мы ведь не голодаем. У нас полно еды.
– Я знаю. – Какое-то мгновение он молча изучал ее, потом пожал плечами и огляделся. Заметив неподалеку упавшее дерево, он двинулся к нему и уселся, стараясь удержать на колене коробку с пиццей. Вытащив из кармана пакет молока и пристроив его тут же, на бревне, он раскрыл коробку и достал большой кусок пиццы.
Увидев, как он смачно надкусывает его, Молли испытала приступ голода. Она с утра ничего не ела.
– Вы что, хотите заставить меня одного съесть все это? – с набитым ртом произнес он. – Я так растолстею.
Его реплика выдавила из Молли улыбку. Представить его толстым было довольно забавно. Слишком уж он был тощим.
– Лучше уж вы толстейте, а не я, – сказала она, подходя к бревну. Соблазнительный аромат ветчины и соуса дразнил ее. Глядя на Уилла сверху вниз, Молли обратила внимание на его густые соломенные волосы. Не было даже и намека на лысину. – Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь запивал пиццу молоком, – заметила она.
– Молоко очень полезно. – Он бросил на нее взгляд. – Я захватил для вас «кока-колу». – Вытерев руки бумажной салфеткой, он полез в карман пиджака и, достав красную жестяную банку со знакомой надписью, протянул ее Молли.
– Спасибо. – Поколебавшись лишь мгновение, не более, Молли взяла банку и, обойдя его ноги, присела рядом на бревно. Она была голодна. Он принес пиццу. глупо было идти на поводу собственной гордости и отказываться от удовольствия. – Спасибо и за пиццу. Но совсем не обязательно было покупать ее.
– Я знаю. Но все-таки купил. Так что ешьте. Молли поднесла к губам кусок пиццы, с облегчением отметив, что Уилл поглощен собственной едой и не смотрит, как ест она. Тонкий, хрустящий ломтик, острый соус, вкусный сыр, сочная начинка: ощутив прелесть пиццы, Молли испытала наслаждение, близкое к сексуальному.
– Вкусно, – произнесла она через несколько минут, в течение которых они оба молчали и дружно жевали.
– Вы ведь не обедали? – Он посмотрел на нее. Это было скорее утверждение, а не вопрос, поскольку ответ он, казалось, уже знал. Неужели так заметно было, что она голодна?
Молли покачала головой.
– Некогда было. Кстати, я получила работу.
– Я не сомневался в том, что вам это удастся. – Судя по интонации, он был ничуть не удивлен ее сообщением. Впрочем, Молли объяснила это тем, что он просто не знает Дона Симпсона.
– Наша договоренность остается в силе? Пять тысяч долларов за проверку татуировки?
– Да.
– Клянетесь?
Он посмотрел на нее, и их взгляды встретились.
– Вы не слишком-то доверяете людям, верно? Молли пожала плечами, глотнула «кока-колы» и потянулась за вторым куском пиццы.
– Если вы действительно хотите, чтобы я доверяла вам, могли бы выплатить мне эту сумму авансом.
Он усмехнулся.
– Тогда мне останется только гадать, насколько я могу доверять вам. Меня больше устраивает тот вариант, что я предложил.
– Еще бы. – Улыбка, которую она адресовала ему, была лукавой, но дружеской.
– Это ваша лошадь? – Он кивнул на Шейлу.
Кобылица положила морду на забор и с любопытством наблюдала за людьми. «Наверное, гадая, какова на вкус пицца», – подумала Молли.
Молли покачала головой.
– Она с Уайландской фермы. Когда-то была скаковой лошадью, но сейчас на пенсии. Между прочим, за свою карьеру она заработала миллион долларов.
Уилл присвистнул.
– Впечатляет.
– Может, потому она и не закончила свой век на клеевой фабрике.
– А что, загнанных лошадей ждет такая участь?
– Иногда. Или еще из них делают корм для собак. Или удобрения.
– Вы шутите?
– Похоже, вы не слишком разбираетесь в этом бизнесе?
– Да, вы правы.
– Откуда же вы взялись? По разговору похоже, что вы северянин.
– Я из Чикаго. – Он вдруг ухмыльнулся. – Забавно, но мне казалось, что именно вы говорите с акцентом.
Не обращая внимания на легкую колкость в отношении ее южного произношения с проглатыванием звуков, Молли по-прежнему внимательно смотрела на него.
– Так как же вы дошли до того, что оказались здесь, в Кентукки, расследуя аферы на ипподроме?
Уилл пожал плечами.
– Мне достался несчастливый билет.
– Вы действительно агент ФБР?
– Опять возвращаемся к вопросу о доверии.
– Это не ответ. Он вздохнул.
– Да, правдоискательница, я действительно агент ФБР. Хотите доесть пиццу?
Молли покачала головой. Уилл взял последний кусок.
– Ну что вы решили с братом? – спросил он.
– Посадила под домашний арест. На месяц. Никакого телевизора. Никаких прогулок с приятелями. Хотя он клянется, что не был в той конюшне.
– Вы ему верите? – Нет.
– Я беседовал с адвокатом, о котором говорил вам вчера вечером. Его зовут Том Крамер, Он сходит с вашим братом в полицию. – Покончив с пиццей, Уилл вытер пальцы бумажной салфеткой и полез во внутренний карман пиджака, откуда извлек сложенный листок бумаги. – Вот его телефон. Просто позвоните ему.
– Спасибо. – Молли взяла листок и сунула его в карман свитера. Она замялась в нерешительности, но все-таки вопрос нужно было прояснить до конца, независимо от того, насколько мучительно это было для нее. – Он не сказал, сколько это будет стоить?
– Я же говорил вам, об этом не беспокойтесь. Все улажено.
– Надеюсь, не вы будете платить ему?
– Для того, кто не так давно присвоил себе чужие пять тысяч долларов, вы чересчур щепетильны.
Молли вспыхнула.
– Вы до сих пор не можете забыть об этом?
– Нет, – ответил он, одной рукой открывая пакет с молоком.
– Знаете, я ведь не имею привычки воровать. Я вообще-то никогда ничего не крала. Это был просто… порыв. Я заглянула в тот мешок, увидела деньги… и взяла их.
– Любой бы сделал то же самое.
– Любой на моем месте сделал бы то же самое! – Хотя в его реплике и не было сарказма, Молли заняла оборонительную позицию. Она слишком болезненно переживала то, что совершила, и – если уж быть до конца откровенной – переживала из-за того, что он в итоге подумал о ней.
– Не так уж много найдется людей, которые оказались бы на вашем месте. Двадцатичетырехлетняя девушка, одна воспитывающая четверых младших братьев и сестер… Как давно умерла ваша мать?
Молли сделала еще один глоток из банки. Она никогда не говорила о своих родителях – раны были слишком глубоки, а сама тема слишком личной.