Немного поразмыслив, Черкасов решил прогуляться перед завтраком. Он почистил зубы, спрыснулся одеколоном, надел куртку и вышел на улицу. Там никого не было. Остальные обитатели пансионата или опохмелялись, или спали, или просто валялись в постели, бездумно глядя в потолок. Отдых, он и есть отдых. Только кормящийся от щедрот повара дворняга Мамай поджидал у черного хода ресторана своего спонсора. Завидев Черкасова, Мамай, псина от природы добродушная, завилял хвостом и подошел поприветствовать. Внезапно голову Алексея Романовича стиснул железный обруч, в глазах потемнело, стало трудно дышать. Окружающие предметы приобрели странные, фантастические очертания. Кирпичное здание пансионата превратилось в зловещий черный замок без окон, посыпанная гравием дорожка – в скользкую шевелящуюся змею, а деревья – в виселицы, на которых раскачивались полуразложившиеся трупы. Черкасов закричал. Испуганный пес шарахнулся в сторону. Мельком глянув на него, Алексей Романович остолбенел. Морда Мамая исказилась до неузнаваемости: из пасти вылезли длинные окровавленные клыки, глаза горели адским огнем, шерсть испускала зеленоватое сияние.
– Что случилось? – послышался встревоженный голос. – Вам плохо?
Черкасов встряхнул головой. Наваждение исчезло. Рядом стоял повар.
– Вам плохо? – участливо повторил он.
– Не-ет! Спасибо! – Черкасов повел по сторонам ошалелым взглядом. Все вокруг выглядело так же, как обычно. Никакой чертовщины.
– У нас есть врач, – продолжал повар.
– Благодарю. Это лишнее! Я лучше пойду прилягу…
ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. ПАНСИОНАТ «ЛЕСНОЙ».
9 ЧАСОВ УТРА
– Пойдем позавтракаем? – не вставая с кровати, лениво обратился Осипов к товарищам. Те давно не спали, однако подниматься не спешили. Крутой курил сигарету, меланхолично наблюдая за поднимающимися к потолку кольцами дыма, а Леонтьев пытался читать газету. То и дело он морщился, будто съел столовую ложку горчицы, и сплевывал на пол.
– Чего ты кривишься? – вяло поинтересовался Степан.
– А-а! Сплошное вранье! Смотреть тошно! Навидался я в армии этих корреспондентов! Шакалы! Трутся рядом с заискивающим видом, выспрашивают подробности о войне, а потом публично обзывают нас убийцами, фашистами! Сволочи!
– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал Кручинин.
Леонтьев промолчал.
– Так идем жрать или нет?! – снова спросил Осипов.
Вчера, проучив обнаглевших джигитов, друзья отправились в сауну, героически удержались от искушения напиться и потому чувствовали себя сейчас вполне приемлемо.
– Пожалуй, стоит подкрепиться, – задумчиво протянул Крутой. – Поднимайся, Глеб…
Народу в ресторане было мало. Сияли белизной скатерти на столах, жужжал вентилятор под потолком, пытались казаться живыми бумажные цветы в вазах. Из кухни доносились вкусные запахи.
Степан потер руки в предвкушении.
– Кофе, сок со льдом и яичницу. Все в трех экземплярах, – сказал он подошедшему официанту. Когда тот ушел, Осипов извлек из пачки сигарету, прикурил, собрался что-то сказать товарищам, но не успел. Кто-то сзади осторожно дотронулся до его плеча. Обернувшись, Степан увидел вчерашнюю горничную. Женщина казалась сильно напуганной.
– Дагестанцы обещали вам отомстить, – дрожащим голосом начала она. – Мамед кричал, что всех зарежет!
– Где они?
– Уехали! Наверное, за подмогой!
Крутой, Осипов и даже обычно мрачный Леонтьев громко расхохотались.
– Обыкновенный чурбанский понт, – успокоившись, сказал Николай. – «Всэх зарэжу! Ай-вай, джыгыты!» Не обращай внимания, детка. Больше этих «орлов» ты здесь не увидишь!
Женщина с сомнением покачала головой, однако возражать не стала.
ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. ПАНСИОНАТ «ЛЕСНОЙ».
15 ЧАСОВ 45 МИНУТ
– Ваня-я, д-р-р-руг! Дай я тя поцелую!
– Осторожно, Гена, здесь ступеньки!
– Девочки-и! Не отставайте!.. И-ик…
Из новенького «Мерседеса» выбрались, пьяно покачиваясь, двое мужчин. Одному из них, худощавому, подтянутому, было на вид лет сорок, другому, низкорослому, кривоногому и пузатому, не меньше пятидесяти. Мужчин сопровождали смазливые девицы, по виду то ли секретарши, то ли проститутки, то ли просто так.
Кривоногий Ваня (он же подполковник Иван Николаевич Королев, начальник Н-ского РОВД), несмотря на более зрелые годы, выглядел довольно трезво, а вот его приятеля Гену (Геннадия Викторовича Ивлева, главу акционерного общества «Тюльпан») основательно развезло.