Внимание Кэтрин привлек прилавок с большим выбором шляп, и она захотела примерить. Зак веселил ее комментариями по поводу того, идет ей та или иная шляпка или нет. Больше всего ей понравилась замшевая двухсторонняя шляпка — с одной стороны черная с полями цвета тигрового окраса, а если вывернуть — наоборот.
— Покупаем! — сразу же сказал Зак.
— Почему именно эту?
— Потому что это ты, — без тени колебания сказал он.
— Я?
— Леопард, тигр… дикая кошка. Красивая, грациозная, смертоносная.
Кэтрин была потрясена.
— Ты такой меня видишь?
Он склонил голову, как будто изучая ее.
— Ну, со смертоносной я, пожалуй, переборщил. Скорее, опасная…
— Но — кошка? — недоверчиво уточнила Кэтрин. — Разве я когда-нибудь демонстрировала тебе свои когти?
— Ты вонзила их в мое сознание, Кэтрин Трент, — сказал Зак.
А как насчет сердца?
Кэтрин тоже улыбнулась.
— То же самое ты сделал со мной, Зак Фримен.
— Слава богу! Мне бы не хотелось, чтобы вся власть оказалась в твоих руках.
Кэтрин покачала головой. Она никогда не думала, что у нее есть хоть какая-то власть над Заком, и его слова упали в копилку ее надежды на то, что его отношение к ней глубже, чем просто физическое влечение.
— Мы покупаем эту шляпу, — сказал Зак, протягивая продавцу двадцатидолларовую купюру.
— Я сама заплачу, — воспротивилась Кэтрин.
— Я уже заплатил. — Зак взял ее за руку, уводя от прилавка. — Она тебе очень идет.
— Спасибо. — Шляпка все еще красовалась на ее голове. — Моим рыбкам не понравилось бы, будь я кошкой, — заметила она, возвращаясь к прерванному разговору.
Зак засмеялся.
— Ну, они же не имеют возможности ласкать тебя и слышать твое мурлыканье.
От взгляда, каким он посмотрел на нее, Кэтрин бросило в жар. Мгновенно вспыхнувшая взаимная страсть лишила их желания шутить.
— Думаю, пора обедать, — резко произнес Зак, направляясь к ближайшему ресторану.
Никто из них не предпринимал попытки возобновить разговор, пока они не сели за столик друг напротив друга. Кэтрин поймала себя на том, что неотрывно смотрит на руки Зака, листающего меню, и вспоминает, как умеют ласкать эти длинные сильные пальцы. Она с трудом оторвала взгляд, чтобы сделать заказ, но, чтобы утолить ее голод, требовалась не только еда.
Интересно, когда рука Зака касалась ее живота, чувствовал ли малыш эти прикосновения? Полюбил бы его Зак, знай он о его существовании? А ее, Кэтрин, смог бы он когда-нибудь полюбить?
Официант принес их заказ. Кэтрин выбрала себе диетическое блюдо из курицы, не желая провоцировать тошноту. Зак заказал стейк и бутылку вина, но Кэтрин знала, что пить не станет. Даже если несколько глотков не повредят ребенку, она предпочтет воду.
После того как официант отошел, Зак откинулся на спинку стула и посмотрел на Кэтрин серьезно и даже чуть печально.
— Я только и думаю о том, когда же мы снова окажемся в отеле. Как ты думаешь, почему ты так действуешь на меня?
Кэтрин поняла, что у нее появился еще один шанс узнать о его чувствах к ней, и решила им воспользоваться.
— Ливви как-то сказала, что мы не выбираем, кого нам любить. Просто однажды что-то происходит и мы чувствуем, что вот она — наша вторая половинка….
— Любовь… — Зак нахмурился, произнося это слово, затем настороженно спросил: — Ты говорила обо мне со своей сестрой?
— Нет. Я считаю, что происходящее между нами — очень личное, — медленно ответила Кэтрин, чувствуя, как начинают рушиться все ее надежды. Выражение лица Зака, его интонация заставили ее сердце мучительно сжаться, и ей захотелось причинить боль и ему. — Мы говорили о моей привязанности к другому мужчине. Он ей категорически не нравится.
Взгляд Зака стал сердитым, морщина на лбу глубже.
— То есть, находясь здесь со мной, ты изменяешь другому парню?
Была ли это ревность или просто осуждение нечестного поведения, Кэтрин не знала.
— Нет. Наши отношения закончились еще до встречи с тобой, Зак, — сказала Кэтрин, иронично улыбнувшись при этом. — Честно говоря, с тех пор как я встретила тебя, у меня никого не было. Я просто не хотела никого другого.
В глазах Кэтрин зажегся вызов. Она раскрыла свои карты, слово за ним. Несколько выматывающих душу мгновений Зак молчал, будто взвешивая ее слова, а затем, к огромному разочарованию Кэтрин, к их столику подошел официант с бутылкой вина.
После того как вино было разлито по бокалам и они снова остались наедине, Зак как бы между прочим сменил тему:
— Как там Ливви и Пит? Все еще счастливые молодожены?
— Очень счастливые, — резче, чем следовало, ответила Кэтрин. — Они ждут ребенка.
Брови Зака удивленно приподнялись.
— Так скоро?
— Они оба хотели этого.
— Что ж, тогда им повезло. — Его губы насмешливо искривились. — Пит наверняка будет очень гордиться своим отцовством.
Вопрос сорвался с губ Кэтрин прежде, чем она успела прикусить язык:
— А ты когда-нибудь думал о том, чтобы иметь детей, Зак?
Он равнодушно пожал плечами.
— Думаю, когда-нибудь они у меня появятся. — Он покрутил в пальцах бокал, наблюдая за движением рубиновой жидкости.
Скажи ему, взывал к Кэтрин ее здравый смысл. Скажи, и будь что будет.
— У Пита прекрасный отец, — задумчиво заговорил Зак. — Он всегда позволял своим детям быть такими, какие они есть. И Пит будет таким же. — Он посмотрел на нее тяжелым и сосредоточенным взглядом. — А мой отец все время пытался подчинить меня себе, заставить жить так, как видится ему. Вся моя юность прошла в сражениях с ним. Я не хотел ему принадлежать. Я вообще не хочу никому принадлежать.
Сердце Кэтрин остановилось.
Свобода для Зака — его религия. Он никогда и никому не позволит привязать себя, если только сам этого не захочет. Значит, у нее и ее ребенка нет ни единого шанса быть с ним.
Кэтрин накрыло волной отчаяния. Она подняла свой бокал с вином и сделала большой глоток, едва не поморщившись — таким горьким оно ей показалось.
— Он умер, когда мне был двадцать один год, — продолжал свою исповедь Зак. — Для меня его смерть стала освобождением. Думаю, что и для моей матери тоже. Больше никаких конфликтов и ссор.
Если все детство и юность перед ним был пример несчастливого брака родителей, то понятно, почему он не хочет жениться и заводить детей.
— А мне повезло, — сказала в ответ Кэтрин. — Мои родители всегда любили друг друга, по-настоящему любили, и мы с Ливви чувствовали их нежную заботу о нас и друг о друге.
— И все же вы предпочли жить отдельно, — заметил он.
— Я думаю, каждый взрослый человек имеет право на личную жизнь. Но это не означает, что семейные узы оказались разорваны. Мы часто встречаемся.
Кэтрин затошнило, а при виде еды, принесенной официантом, ей стало совсем худо. Низ живота разрывался от боли, как будто малыш тоже почувствовал, как уходит последняя надежда. В конце концов Кэтрин была вынуждена извиниться и поспешить в дамскую комнату. Происходило что-то ужасное и страшное. У нее дрожали руки, когда она закрывала защелку в кабинке. Спустя несколько мгновений она поняла, что происходит, и ее сковал ужас.
У нее открылось сильное кровотечение.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Зак отложил вилку и нож и отодвинул тарелку с наполовину съеденным стейком. Чувство вины перед Кэтрин полностью лишило его аппетита. Он наконец набрался смелости и признался себе, что использовал ее для удовлетворения своих желаний. Зак никогда ничего не обещал ей, не позволял рассчитывать на какие-то длительные отношения, а она… Она призналась ему в том, что у нее не было других мужчин после него, заговорила о любви и даже о детях.
Заку стало понятно, что Кэтрин приехала в Лос-Анджелес в надежде на что-то большее, чем просто любовные утехи в гостиничном номере, а он безжалостно лишил ее этой надежды. И это ранило Кэтрин. Еда на ее тарелке осталась почти нетронутой. Поднимаясь из-за стола, она выглядела больной. Сколько времени она уже отсутствует?