Не очень удачная шуточка вышла, честно говоря: я невольно поморщилась. И, чтобы скрыть смущение, повернулась и отошла к раковине, открыла краны и принялась тщательно отмывать заляпанные йодом руки.
Из-за шума воды я и не услышала, как он подошел ко мне. Только внезапно почувствовала, как вдруг он осторожно обнял меня сзади за плечи: обнял нежно и сильно. Я замерла и прикрыла глаза – сердце у меня ухнуло вниз, провалилось куда-то в пятки (наконец-то я поняла смысл этого замечательного выражения!), а потом заколотилось как бешеное.
Потому что саму себя не обманешь: весь день, с самого утра я подсознательно надеялась, что он наконец решится. Что произойдет нечто подобное.
– Стася, ты на меня сердишься? – услышала я над ухом жаркий шепот.
– Ты с ума сошел?! За что же мне на тебя сердиться? – прошептала я в ответ, открывая глаза.
– Не знаю. За все, что сегодня… сегодня утром между нами произошло. Если ты для себя решила, что это – ничего не значащая случайность, так, недоразумение, и мне обо всем надо забыть, то я…
Он умолк, не договорив. И тогда я сделала самое разумное, что могла сделать в этой ситуации.
Я повернулась к нему.
– О господи, Кирюша! Как же я по тебе соскучилась, – прошептала я, обняла его и крепко прижалась губами к его губам.
Все-таки я молодец!
Должна честно признаться: нацеловались мы всласть. Причем вели себя, как партизаны возле бункера спящих гитлеровцев: целовались, словно оторвавшиеся восьмиклассники, но изо всех сил старались не издавать подозрительных звуков – дед наверняка не спал, а его кабинет – наискосок по коридору, в двух шагах от кухни.
А дверь в кухню я закрыть не успела. Не до того было.
Наконец я нашла в себе силы оторваться от Кирилла (мне пришлось просто вырываться из объятий этого здоровилы!) и пихнула его на табуретку. И теперь он сидел и таращился на меня со счастливо-обалдевшим видом.
Я прислушалась: из кабинета не доносилось ни звука. Слава богу.
– Ты чего это? – спросил он.
– Про деда забыл? А если бы он сюда вошел?
– А что тут такого? Подумаешь, поцеловались разок. Мы же взрослые люди.
Я подозрительно на него уставилась:
– Слушай, я надеюсь, ты деду ничего не сказал?
– О чем? – Кирилл сначала спросил, а потом спохватился, с запозданием поняв суть моего вопроса.
– О нас, разумеется!
Он ухмыльнулся:
– Конечно нет. Хотя сдается мне, Станислава Федоровна, что твой умница дед сразу же все просек. Еще тогда, когда узнал о нашей встрече в парке. Про которую я ему тоже сразу не рассказал.
– Кстати, а почему ты не рассказал?
– На продолжение не надеялся, – снова ухмыльнулся он.
– Тебе лишь бы шуточки шутить… – проворчала я. – Приехал, охмурил невинную московскую девушку и радуется теперь, злыдень. А я ведь про тебя вообще ничего толком не знаю. Дальше-то что будет?
– Дальше я его поймаю. И тогда у нас будет шанс наконец по-настоящему познакомиться, – улыбнулся он, вставая.
И поцеловал меня.
Дед настоял, чтобы до станции мы дошли пешком. Потому что у убийцы, который наверняка за нами следит, не должно возникнуть и тени сомнения, – пусть думает, что Кирилл действительно уезжает. Кирилл поначалу начал бурно протестовать – мол, а как же вы домой пойдете, опасно и так далее. Но дед его возражения отмел, безапелляционно заявив, что он все учел. Сказал Кириллу, что обратно домой мы доберемся без проблем. Как именно – он даже пояснять не стал. Дед – он такой: учел значит учел. И нечего спорить и расспрашивать. Поэтому, зная дедов характер, Кирилл спорить не рискнул. Я – тем более.
От дедова дома до станции – двадцать минут прогулочным шагом. Мы проделали его за пятнадцать: как ни храбрились, невольно ускоряли и ускоряли шаг. Особенно я. А ведь мы шли по непривычно ярко освещенным улицам поселка – это местные власти со страху постарались, везде фонари починили, хотя еще позавчера половина из них не работала. Дополнение: по абсолютно безлюдным улицам. И дома почти все стояли темные, словно вымершие. Люди уехали, бросив все. Жутковатое было зрелище. Как после атаки нейтронной бомбы
Мы свернули с улицы, узкой тропинкой вышли к платформе и поднялись на перрон – тоже залитый светом и пустой. Нет, не пустой: посреди платформы, у небольшого станционного здания, виднелась одинокая мужская фигура. Человек стоял под фонарем спиной к нам.
Сердце у меня тревожно екнуло, я резко остановилась.
Человек повернулся на звук наших шагов. И я облегченно перевела дух, потому что это был Антон Михайлишин собственной персоной. Он был одет по-домашнему – в джинсах, кроссовках и рубашке с коротким рукавом. Так вот что имел в виду дед, когда говорил, что у нас не будет проблем с возвращением домой: он заранее приготовил нам надежного провожатого. Теперь понятно.
– Добрый вечер, – поздоровался Антон, когда мы подошли к нему. А потом обратился к Кириллу:
– Что так быстро уезжаешь?
Тут я смекнула, что Антон ничего не знает о наших планах – осторожный дед не стал его в них посвящать.
– Убийцу вы поймали, так что делать мне больше нечего, – улыбнулся Кирилл. – Да и отпуск заканчивается. Я ведь у вас проездом – мне всего пару дней догулять осталось.
– Я пойду куплю тебе билет, – сказал дед Кириллу и направился к светящемуся окошечку кассы.
– Как там этот твой… Головня? – спросил Кирилл у Антона.
– Пока молчит, – слегка поморщился тот. – Отрицает все начисто. Мол, я не я и лошадь не моя. Но ничего, заговорит, майор из него все вытрясет. Можешь не сомневаться.
Я молча смотрела на этих двоих. Высокие, здоровые, симпатичные мужики. Хороши. Оба. Но мой – лучше.
– Правда, признался, сволочь, что нож действительно его. А куда ему деваться? – с внезапным ожесточением продолжил Антон. – На ноже – только его пальчики. Других нет.
Как раз в это время вернулся от кассы дед. Он сходу вмешался в разговор, протягивая билет Кириллу:
– Электричка будет через две минуты.
И тут же, подтверждая его слова, донесся гудок и вдалеке появилось световое пятно прожектора – электричка вытягивалась из-за поворота.
Наше прощание с Кириллом было коротким и слегка суматошным. Раз Антон не должен был ничего заподозрить, мы прощались церемонно и по всем правилам – словно он уезжал всерьез и надолго. Дед обнял его, наказал непременно и часто писать; я, притворно смущаясь, привстала на цыпочки и чмокнула Кирилла в щеку.