— Привет, Олежек! — сказала Катя разбитным тоном, но посмотрела на Дениса, — а мы тут через мою тётку спиртом медицинским разжились для праздничка!
Она поправила бретельку лифчика и нерешительно поднялась, передавая гитару дружку. Тот сделал проницательное лицо и развязно промямлил:
— А вы кто, ребята?
Еле сдерживая непонятно откуда поступившую ярость и раздражение, Денис, немного манерно и передразнивая спросившего, ответил, первое, что пришло в голову:
— Привет, комсомольцы, я афганский кореец туркменского происхождения Шу У Ким!
— Чего вы курили там, в коридоре такое резкое, коноплю? — ядовито спросил парень.
— Сигареты «Прима».
— На вот, здесь кури «Мальборо»! — сказал чернявый парень и барским жестом кинул на стол перед Денисом начатую красно-белую пачку, — правильно, Катюха?
— Причём тут Афганистан? Ты оттуда сам-то? — спросила неожиданно нежным голосом Катя, улыбнувшись на абракадабру.
— Нет, у него там младший брат Андрей служит! — за друга ответил Олег, выискивая глазами, куда бы присесть, а он в стройбате служил….
— Да, я и брат хотели принести пользу стране и простым работягами, которые нас вырастили, кормили и поили, учили и теперь стараются изо всех сил и дальше учить и кормить…
— Этой совковой стране пользу принести? Пьяницам этим… — чернявый парень искренне удивился, — тут же либо наверху в привилегиях жируют, либо внизу водку хлещут!
— Советской стране долг отдать, послужить ей… — ответил Алёшин, чувствуя, что если тема не тут же не изменится, тот будет жестокая драка, — потому что прадед наш, дед и отец с оружием в руках служили этой стране.
— Мальчики, мальчики! — воскликнула Катя, ударяя без аккорда по струнам гитары — давайте уже без политики сегодня! Привет, Олежка… Что ты опоздал?
— Почему опоздал? Ты же сказала — ровно в семь. А сейчас без трёх минут… — ответил Олег, судорожным движением сунул ей в руки цветы и книгу, — с днём рождения тебя…
— И ещё свиная копчёная шейка шесть килограмм в коридоре висит на гвозде в сетке, — в поддержку поздравления друга сказал Денис, чувствуя, как прилившая к лицу кровь горячит кожу, — пока шёл, сочинил поздравительный экспромт:
Воцарилась долгая пауза, все смотрели на Дениса, словно он слезла что-то неприличное. А именно — он унизил из своей возвышенностью, и проблеском прекрасного, о котором его никто просил. Наконец кто-то сказал из угла через облако сигаретного дыма:
— Ничего, ничего, что брат в Афгане, недавно в Женеве «Горбатый» заключил с американцами соглашения по Афганистану: мы обязались вывести войска за 9 месяцев, начиная с мая этого года…
— Бежим мы из Афгана? — спросил другой голос из сумрака в углу.
— Не… Отступаем до Москвы, как в 1941-м…
— Спасибочки, Олег, за цветы и любимых Стругацких, спасибо за стихи. А что твой дружок, кореец с голубыми глазами, мне ещё подарит, кроме любовной рулады? — покраснев от своей вдруг возникшей в воздухе прекрасной стихотворной проекции спросила Катя, — а мясо ведь не подарок, неудобно как-то, я заплачу за него. И не думаю, что это экспромт, потому что имя в стихе можно подставить любое…
— Можно, конечно… Ладно, я подарю, подарю ещё что-нибудь. Только позже. Если ты захочешь… — жёстко и нагло сказал Денис.
Он, однако, при этом он покраснел, чувствуя, как её любопытный взгляд скользит по его широкой груди, мощным бедрам и выпуклым ягодицам, отражающимся в пыльном зеркале прихожей.
Пауза несколько затянулась. Наконец Олег, запинаясь, вымолвил:
— Знакомьтесь! Это мой школьный друг и теперь учимся в институте вместе — Денис Алёшин. А это Катя, моя давняя знакомая. Хотя… вы, наверное, знаете друг друга?
— Ой, так ты не кореец! Кто бы мог подумать! Ай-ай-ай, конечно знаем мы тебя: студент, который, наверное, ни на одной лекции ещё до конца не досидел, верно, а? — сказала Катя и засмеялась.