Пока спецназовец закручивал штурвальный запор двери центрального входа, Манфред смотрел наружу через одну из амбразур.
Туман начал рассеиваться. Светало. В сотне метров от центрального бункера виднелись полуразрушенные бараки. Чуть ближе, среди высоких, старых осин холмиком возвышался колпак огневой точки с амбразурами, обращенными на центральный бункер. Метрах в двухстах, левее за штабелем старых шпал, он угадал еще одну огневую точку. На ее земляном накате лежали двое боевиков и интенсивно палили из автоматов куда то за бараки. Трассирующие пули с визгом и треском впивались в стволы осин и сбивали сучья. Из за бараков слышалась интенсивная ответная стрельба и невнятные крики. Подряд рванули две гранаты. На несколько секунд все смолкло, потом грохнул мощный взрыв и над деревьями взметнулся столб черно золотого пламени. В небо потянулся мощный шлейф жирного иссиня черного дыма. По тропинке, ведущей к бункеру, с душераздирающими криками пронесся живой факел. Завоняло жженым мясом и бензином.
Манфред наконец увидел, куда стреляют боевики, лежащие за шпалами. Еле видимая из за деревьев низкая площадка с остатками каких то металлических конструкций, поросшая редкими кустиками, вспыхивала злобными красными звездочками — пули высекали искру из бетона и стали. Оттуда отвечали одиночными выстрелами.
Манфред пристроил на полке амбразуры громоздкий по сравнению с «маузером к» автомат АКМ и поймал в прорезь прицельной планки одного из боевиков.
Задержал дыхание.
Плавно надавил на спуск…
Боевик ткнулся лицом в траву, второй скатился вниз и, пригибаясь, побежал в сторону холма северного бункера.
— Ученый, смотри ка… — Манфред опять выстрелил, но боевик за мгновение до этого свалился в ложбину с водой, подняв фонтан брызг.
— Больше не поднимется! — Мяскичеков, хитро взглянув на Манфреда, оставил один из своих автоматов в соседней амбразуре и взял на изготовку второй. Матюкнулся — что то у него там заклинило в затворе. Фритц стоял рядом, тревожно прислушивался к стрельбе вокруг и быстро курил.
Сквозь амбразуры лился тусклый утренний свет. Небо над верхушками деревьев порозовело, контрастно проступили перистые облака, причудливо подсвеченные восходящим солнцем.
Лампочки под потолком неровно замигали и погасли. Видимо, остановился генератор.
— Очень плохо, теперь на нижних ярусах особенно не побегаешь, недолго и шею свернуть, — вздохнул Манфред, подложил под подбородок кулак и устало уставился на пространство перед бункером.
В амбразуру, мимо его уха, влетел комок пожелтевшей бумаги, обернутой вокруг камешка. Спецназовец дернулся в сторону, думая, что это граната, но, разобравшись, в чем дело, поднял записку:
— Э, тут по вашему написано… — Он протянул записку Манфреду.
Тот, с трудом разбирая корявый почерк Фромма, прочитал:
«Мы здесь, под стеной. Откройте вход и прикройте нас огнем. Бандиты засели в бункере напротив и держат нас на мушке».
— Хорст, вы тут? — крикнул он в амбразуру.
— Да, шеф, мы под стеной в канаве! — отозвался оперативник.
Из северного бункера раздались выстрели. Пули с визгом рикошетили о бетон. С трудом поняв, что от него требуют, Мяскичеков отправился к бронированной двери, а Фогельвейде и Фритц припали к амбразурам и начали поливать огнем приземистый холм северного бункера.
— А вот и мы! — послышался в коридоре невеселый голос Фромма. Он поддерживал за талию Николя, который, морщась, прыгал на одной ноге. Его ступня была обмотана потерявшим свой цвет махровым полотенцем.
— Вот, зацепило… — будто оправдываясь, зашевелил Николь бледными губами.
— Крепись, Ганс. Возьми у Хольма пектазол и стрептоцидовую мазь… А где майор? Он разве не с вами? — Манфред размотал импровизированную повязку Николя и осмотрел рану.
Разрывная пуля превратила ступню в кашу, из которой проступали белые фаланги пальцев и обрывки сухожилий.
— Дьявольщина! Серьезно тут… Будь оно все проклято! Потерпи немного, Ганс. Сейчас пектазол снимет боль…
Фромм жадно напился из чайника, стоящего в нише, и сел на перевернутую лавку. Его комбинезон представлял собой набор изодранных в клочья тряпок, каким то чудом еще державшихся вместе.
Закопченное лицо было иссечено бетонной крошкой, у левого глаза сиял лиловый синяк.
— Мы там бочки с бензином взорвали. Нас теперь видно издалека. Вон какой дымище… Скатались, черт побери, на прогулку в Россию. Тут все так… Сначала ха ха, а потом по полному сценарию…