В это же время в замке
Принцесса Эолин утомилась общением с фрейлинами и, отправив их в королевский театр, строго настрого приказав за два-три дня приготовить спектакль, обратила величественное внимание на лорда Сорота. Она держала фрейлин по той же причине, по которой некоторые мужчины держали свору собак: престижно и когда скучно, можно убить время, дрессируя их. Брат иногда пенял ей на это. Мать не обращала внимания. Когда Ллойд попросил ее вмешаться в жизнь горничной, нашлось новое развлечение. Но теперь Полад запретил приставать к Илкер. Когда девушка заболела, Эолин решила, что запрет можно нарушить и взялась ее лечить, но телохранитель королевы и тут оказался настороже. Сам стал ее врачом, а Лин повелел заняться чем-то другим. Она занялась Соротом.
Она долго размышляла, как помучить лорда и убедилась, что самое удачное решение, посадить его за книги. Герард был неглуп, но когда видел книги, настроение у него портилось. Он любил быть на виду, чтобы все им восхищались. В библиотеке же лорд буквально усыхал, но Лин проявила непреклонность: Полад дал ей какой-то древний манускрипт, написанный языком магии — рунами, в читальном зале она добыла словарь, торжественно вручила лорду Сороту альбом, который одна из фрейлин подарила, в надежде, что туда Эолин будет записывать стихи, и велела Герарду переводить.
Когда терпение заканчивалось, она позволяла увести себя в сад или совершала верховую прогулку, но вскоре настойчиво возвращала лорда в библиотеку. Рукопись заумная и ужасно сложная рукопись поддавалась тяжело. Лин надеялась найти в ней что-нибудь крамольное о магии, но даже слова такого ни разу не встретила. Зато нашла загадочное словосочетание: "Песчаный монастырь. Эолин продолжала переводить, надеясь, что поймет о чем все же идет речь в манускрипте, и как монастырь могли сделать из песка.
Иногда труд над рунами так захватывал Лин, что она позволяла Герарду ближе, чем требовали правила приличия. Она сидела за столом и чувствовала, жар, исходящий от руки Сорота, лежавшей на спинке ее стула, но делала вид, что ничего особенного не происходит, продолжала разбирать слова. Иногда дыхание Герарда щекотало ее шею, когда он наклонялся, чтобы уточнить какое-то место. Сердце учащенно билось, и приходилось одергивать себя: что это она так разволновалась? В один из таких моментов девушка повернулась к лорду и ее губы оказались как раз у губ Герарда:
— Ты меня щекочешь, — прошептала принцесса.
— Да? — так же негромко спросил Герард и судорожно сглотнул.
— Да, — Лин чуть отодвинула Сорота от себя и вновь уставилась в руны.
"Дурак! — подумала она. — И ведь некоторые считают его моим женихом, а он боится дышать в моем присутствии". Принцесса поднялась.
— Что-то душно. Надо открыть балкон, — и, поставив стул, потянулась к верхнему замку.
— Может лучше я? — предложил Герард, разглядывая ее талию.
— Да… лучше ты, я не достаю, — Лин повернулась на стуле. — Помоги мне спуститься, — Герард невольно уткнулся взглядом в грудь девушки. — Ну что с тобой? Помоги мне спуститься, — капризно потребовала принцесса.
"Она не знает, что со мной делает", — застонал Сорот про себя. Подал руку, и когда Лин спрыгнула, осторожно притянул ее к себе. У него было одно мгновение, чтобы поцеловать принцессу, но Сорот промедлил, и девушка отстранилась, уступая ему место. Как только балкон открыли, она выбежала туда и легла животом на перила, что-то разглядывая внизу.
— Смотри скорей! — Эолин чуть повернулась к нему и опять уставилась во двор. — Старейшина Жанхота приехал в новой карете. Кажется, он хочет тебя перещеголять!
Герард пристроился рядом. Когда карета скрылась за углом, принцесса поднялась.
— Нет, все-таки у тебя карета лучше. Как ты считаешь?
— Не знаю, — Сорот все еще не пришел в себя от принцессы — такой близкой и такой недоступной. Он сел на перила, отрешенно наблюдая, как она кружится по библиотеке.
— Но у тебя дороже, да?
— Не знаю, — повторил лорд.
Девушка подошла к нему вплотную. Когда Герард сидел, она чуть возвышалась над ним. Самую чуточку, но все равно приятно.
— Ты вообще, что-нибудь знаешь? — раздраженно поинтересовалась принцесса.