- И я это видел, но не бегу бросив товарищей, как видел и то, что в горячке боя пронзённые копьями люди продолжали сражаться и лишь спустя время испускали дух. Смерти подвластны все, и даже дьявол, павший у Красной скалы и девчонка, что носит его семя, так же смертна как любой из нас. Но всё что нам нужно, это лишь пленив её, отвезти Бургомистру и забрать золотые монеты, разделив на тех, кто остался в живых. А он пусть сам решает, что с нею делать. Нас четверо, против беременной и жреца и если мы сейчас сбежим, то станем посмешищем во всём Добробране. - Слова его приободрили наёмников, особенно те, что касались награды и, развернув лошадей, они поскакали обратно.
Склонившись над мёртвым Эйнаром, круглое лицо которого выглядело растерянно удивлённым, Бернард молча закрыл ему глаза, а Сандра мягко сказала: - Не вини себя в его смерти. Разве ты не сделал бы так же?
- Не знаю, - не глядя на неё ответил юноша. - Я жрец, не воин. Мой удел служить Господу, а не сражения, и золото для меня значат гораздо меньше, чем пропущенная молитва.
- Да разве не понял ты, что это время прошло? - дивилась девчонка, ощущая как существо внутри неё, словно толкает живот. - Всё, что было раньше, кануло в бездну и сейчас ты перед выбором, упасть в пропасть вместе со своим Богом или идти со мной дальше, поднявшись в ладонях Астарты на вершину творимого ею нового мира. Чем не знамение это? Появление чудовища, кем бы оно ни было, именно сейчас. И разве не чудо, что смерть больше не властна надо мной? Непорочная Дева защищает меня, и не жертва я, не исчадие ада - а ангел небесный посланный Ею на землю, дабы уберечь людей от порока признанием истинного учения.
- Слова твои как сладкий яд. Но ты недооцениваешь Триолана, силу молитвы братьев, мощь нашей веры. Я знаю, Бог скоро подаст мне знак, дабы укрепился я духом, - ответил Бернард, поворачиваясь к ней, и в этот момент на дороге снова показались оставшиеся Вольные Стрелки. Воин с серебряной стрелой в волосах возглавлял их и, подъехав ближе, начал: - Именем короля Салозара я забираю эту женщину, дабы предать суду. Ибо греховна она и по сути своей есть колдунья, что понесла от дьявола семя его.
- Эта женщина невиновна в приписываемых тобою грехах и здесь, на земле Обители власть короля значит меньше, чем слово Экзарха. Раз хочешь ты суда, то изволь, но будет судить её Первосвященник.
- Эта тварь убила моих воинов и если ты думаешь, жрец, что сможешь помешать мне, то сомневаешься. Жаль, что мы не договорились, - лицо вожака наёмников оставалось невозмутимым, лишь глаза его холодно блеснули, когда мечом, что лежал на его колене он проткнул грудь Бернарда и тот, вскрикнув от боли, рухнул под ноги коня. Просвистела стрела, подняв руку, Сандра успела защитить лицо, но наконечник вошёл по середину древка в ладонь. Сломав его, девчонка выдернула обломки, не ощущая ни страха, ни боли, лишь чувствуя, как существо в середине неё сучит изнутри живота маленькими ножками, будто пытается вырваться из чрева. И удары эти отдавались в её висках дробью барабана идущих на смерть легионов, а сердце неистово билось им в такт, и ярость клокотала в груди извергающимся вулканом, превращая её в безжалостное чудовище. Капли крови, из раны срываясь, падали на лицо мёртвого Бернарда, что умер в плену своих заблуждений, не признав её правоты, но он был ей единственным другом, и беглянка стояла над ним, оберегая как собственное дитя.
Всадники кружили вокруг них, а потом вдруг остановились, по команде своего предводителя готовясь к атаке и, улучив момент, Сандра, поддавшись инстинкту, побежала к спасительной чаще. Но в этом и был план наёмников - сняв аркан один из воинов, что вместе с долговязым следил за Бернардом бросил его и петля затянулась на шее девчонки. Упав на четвереньки, беглянка ползла к деревьям, таща за собой упирающуюся лошадь, а удавка всё туже впивалась в её плоть и она с багровым от прилившей крови лицом, наконец, упала на землю.
Перевернув на спину называемый «милордом» воин какое-то время смотрел на девчонку, что отчаянно пыталась ослабить петлю аркана, а потом приказал товарищам: - Вяжите её, да покрепче.
***
Кровь беглянки стекала в рану на груди Бернарда, смешиваясь с его собственной и если сам Иной был кровожадным монстром, то кровь роженицы стала чудодейственным снадобьем, вернувшим юношу к жизни. Мрак смерти неохотно отпускал жреца из цепких объятий и, прислушиваясь к происходящему, доносящемуся до него словно издалека, отшельник видел лишь тьму перед глазами, которая таяла медленно, так же как ночь неохотно уступает место дню.
Но вот синева неба над ним навалилась мощью своей бездонной пустоты, и юноша всё ещё не мог пошевелиться, не зная, жив он или мёртв. Он слышал отстранённо голоса переговаривавшихся мужчин и стоны женщины и воспоминания, стёртые внезапной смертью появлялись вновь и он, вернув, наконец, способность двигаться, перевернулся на живот, уже зная, что будет дальше.
Лошадь убитого им наёмника паслась невдалеке. Пока оставшиеся Вольные Стрелки связывали Сандру, прижав к земле голову срезанной рогатиной, Бернард, на которого никто не обратил внимания подошёл к щиплющему траву животному, с фырканьем попятившегося от него и, взяв под уздцы, снял притороченный к седлу лук и колчан с остатком стрел. Его заметили. Видимо наёмники почти привыкли к тому, что смерть ведёт себя странно в этом месте, по крайней мере, они не бросились прочь, как в первый раз. Запрыгнув в седло один из них, по виду обычный бродяга, что слоняются у городского рынка в Менные дни уже мчался к юноше выхватив из ножен меч.
Расстояние стремительно сокращалось, ощущая слабость и нервную дрожь в руках, воскресший отшельник натягивал тетиву, не думая о том, что ему придётся убить человека, что раньше он не держал в руках оружия и когда до приближающегося всадника остались считанные ярды выстрелил. Удар на встречу с близкого расстояния вышел чудовищной силы. Попав в раскрытый в крике рот стрела, пробив затылок, вошла по оперение, выбив всадника из седла. Но это уже не заботило Бернарда, зарядив лук он целился в мчавшегося на него толстяка, что прятался за шеей лошади. Молодой жрец выстрелил в ногу кобыле, и успевшее набрать ход животное пало, скользя по инерции на влажной траве. Оглушённый толстяк лежал, тяжело дыша; железный шлем слетел с головы, а одна нога его была, похоже, сломана, неестественно выгнувшись в лодыжке.
Бернард молча шёл к нему натягивая тетиву и увидев его глаза, словно затянутые пеленой безумия, мужчина пополз от него, мямля трясущимися губами: - Не надо... Не надо...
Промазать с такого расстояния было нельзя, коротко пропев, стрела вонзилась в широкую грудь, жизнь покидала беднягу неохотно и, прекращая муки, отшельник добил его последней стрелой. Прижимавший Сандру рогатиной невысокий коренастый мужчина следил в пол-оборота за стремительно развивающимися событиями и в этот момент, всё же вытащив руку из пут, девчонка ударила по ветке, переламывая её почти напополам. Следивший за Бернардом наёмник слишком поздно среагировал, на новую угрозу; пленница, ноги которой были крепко связаны, воткнула рогатый обломок ему в промежность. Охотник за головами корчился от боли и Сандра, схватив вторую половину рогатины встав на колени, била его по голове до тех пор, пока он не затих.
Выхватив нож из ножен на поясе поверженного врага, беглянка разрезала верёвку. Воин с серебряной стрелой в волосах остался один; глядя то на жреца, то на девчонку он гарцевал какое-то время на месте, не пытаясь их атаковать, а потом поскакал прочь. Дорога делала крюк, огибая небольшой овраг, и наёмник не спеша удалялся от хижины, когда Сандра, наконец, покончив с путами, бросилась за ним в погоню.
Она мчалась с удивительной скоростью как дикий зверь преследующий добычу, казалось, она парит над землёю, и Бернард подумал, что не человек это вовсе, а безжалостный демон мести. Оттолкнувшись от поваленного над оврагом дерева, Сандра ухватилась за нависшую ветку, и с кошачьей лёгкостью забравшись на дерево, перепрыгнула на следующее, рухнув сверху на покидавшего место схватки предводителя Вольных Стрелков.