– Я здесь не для того, чтобы казнить тебя. Обвинения против тебя ничтожны. Оборотничество, насылание порчи, сношение с дьяволом.
Старуха скептически фыркнула.
– Так отпусти меня!
– Я не могу. Прости. По нескольким причинам. Перво-наперво, я не могу отменить распоряжение прошлого судьи. Я просто обязан начать процесс. Тебе будут заданы вопросы и назначены испытания, которые ты с легкостью пройдешь.
– Уильям, у меня есть дочь! – взмолилась женщина. – Прошу, ты должен мне помочь! Ты знаешь, что мы ни в чем не виноваты!
– Это вторая причина. Я утратил веру в слова. Я был добр к людям, и они этим пользовались. А потом я прозрел: только через боль можно узнать правду.
– Потому тебя и прозвали палачом!
– Пусть так! Я верю, что ты невиновна. Потому ты можешь ожидать процесса в монастыре. А вот в твоей дочери не уверен. Она останется в темнице. Даю тебе слово, к ней не будут применены пытки до процесса.
Женщина бросилась на колени и принялась умолять. Уильям остался непреклонным. Только один раз на короткий миг на его лице отразилось сочувствие. Никто не заподозрил, что творилось в его душе. Жалость, раскаяние, искреннее желание помочь, страх показать слабость и жгучее желание покарать ведьму или того, кто оговорил несчастную. Тем временем женщина перешла с мольбы к угрозам.
– Мы оба знаем, что ты творил! Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты можешь подозревать! И кто знает, что я могу сказать под пытками.
– Ты уничтожишь дело всей нашей жизни!
– Всей твоей жизни! Дело моей жизни – это благополучие дочери! Уильям, не дай Бог с ней что-нибудь случится.
– Даю тебе слово, я прослежу за ней!
Уильям кивнул в сторону двери и отдал краткие распоряжения касательно женщины перед ним. Тени в углах зашевелились, и несколько черных монахов материализовались за спиной женщины. Они аккуратно подняли ее на ноги придерживая за руки. И столь же деликатно проводили за дверь.
Едва дверь закрылась, как зашевелилась еще одна тень, из которой отделился черный монах. Он ничем не отличался от остальных. Тот же невероятный рост, та же зола на лице, кошачья грация в движениях. Но, Уильям знал, что перед ним его самый лучший и преданный охотник.
– Она опасна для нас.
– Следи за своим языком! И не забывай, к кому обращаешься! – оборвал охотника Уильям.
Охотник поклонился и пробормотал короткую молитву. Больше он не смел отвлекать судью. Уильям не подал вида, но он признавал, что охотник прав. Дело его жизни под угрозой. Он всю свою жизнь истреблял нечисть. Да, он получал за это деньги, но в первую очередь это было его призванием. Он собрал вокруг себя первоклассных охотников. Он был лучшим. Но этого было недостаточно. Он проигрывал бой с темными силами, которые только множили свою мощь. На одну поверженную ведьму приходились три обращенные. Одна спасенная деревня оборачивалась одним сгинувшим городом. И только став судьей, Уильям смог сравнять счет. Он мог за один только день приговорить сотню ведьм. В то время, как его верные охотники продолжали истреблять самых опасных слуг дьявола. Кто-то считал его действия чрезмерно жестокими. Сам же Уильям считал их необходимым злом. Он не был безумен, он прекрасно понимал, что среди казненных женщин были не только ведьмы, но и несправедливо оклеветанные женщины. Вопрос, в каких пропорциях. Едва Уильям выявлял невинных, он тотчас назначал новый процесс над клеветниками. В начале судейства Уильям тяжело переживал последствия своих решений. Но, вскоре душа его очерствела. И этот факт его пугал.
Настало новое испытание. В скором времени Уильяму, возможно, придется сознательно оговорить и казнить друга. Пускай ради великой цели. Это подлость и предательство, не иначе. А угрызений совести он не испытывал. Понимая это, Уильям попытался спасти хоть часть своей души и отдал распоряжение найти дочь женщины и остановить пытки, если это возможно.
Охотник ждал, какие распоряжения поступят в случае если ничего предотвратить не удастся. Судья хранил молчание. Он принял решение провести экзекуцию самостоятельно, если придется. И не ставить в известность своего верного воина. От него требуется только следить и докладывать. Так же Уильям отдал приказ сменить всем охотникам черные монашеские одеяния на более привычную одежду. В конспирации смысла больше не было – репутация опережала Уильяма. Вся округа знала, что прибыл тот самый Судья-Палач, печально известный охотник на ведьм.
Охотник тут же скинул монашескую рясу. Поверх алой рубахи он надел черный кафтан водрузил на голову шляпу с алой, как и рубаха, тульей и скрылся за дверью. Когда Уильям остался один, он принялся разгребать бардак, оставшийся после его предшественника. Теплый, успокаивающий ветер дул в окно, отвлекая судью от мысли о предстоящем процессе.