Меня одолела зевота, а мозг потребовал экстренного отключения. Слишком много всего свалилось за один насыщенный приключениями день. Перед полуприкрытыми глазами танцевали стены, голову наполнял непроницаемый туман.
Я надеялся, что не усну на лестнице. Не слишком приятно просыпаться в больнице с магипсовой повязкой на шее.
Спальня, из окна которой сиганула госпожа Сельвия, очень напоминала комнатку покойной Парто. Разве что места больше, да зеркало шире.
Взлетная полоса кровати под балдахином, несколько тумбочек, комод из красной сосны. На стенах и потолке – светло-розовые обои с ненавязчивым рисунком. Окна украшены тончайшими занавесками, ставни настежь открыты. Рядом со шкафом для одежды поблескивал доспех. Но я даже не стал его проверять. Какой прок? Все равно ничего не обнаружу.
Мы прошлись по мягкому ковру, и едва не утонули в глубоких креслах. Организм напомнил, что надо бы поспать, мои глаза непроизвольно закрылись. Сквозь дрему я расслышал, что Лумиль рассказывает мне о подробностях «самоубийства» Сельвии бель-ал Сепио.
– Мы услышали крик и сразу же примчались сюда… Она висела на вот этой самой створке, н-да, и пронзительно верещала. Кстати, голос у нее оказался невероятно противным и грубым…
Я бессовестно дрых, изредка похрапывая, когда в монологе леприкона образовывались паузы. Вероятно, дворецкий воспринимал их как утвердительные восклицания.
– … едва открыли дверь, в комнату ворвался ветер. Створка широко распахнулась, ударилась о стену с наружной стороны… госпожа полетела вниз, издавая ужасающие вопли. Н-да, у меня до сих пор волосы на затылке дыбом… Страшный же голосок был у молодой госпожи, какой-то пугающий… бла-марла-гла-бар-гла-мар-ма-гла…
Казалось, прошло всего несколько секунд.
– Не хотите ли хук-кофе?
– Нет, спасибо, любимая. Лучше снимай это мерзкое неглиже и иди ко мне, моя сладенькая…
– Вы спите, глубокоуважаемый? – донеслось из глубокого колодца.
– Что?.. Нет!.. Внимательно слушаю. Продолжайте, дорогой Лумиль, – сознание подсказало необходимый ответ.
– А нечего продолжать. Я почти полчаса храню молчание. Вот только предложил вам бодрящего напитка, когда вы пустили носом пузырь и попытались полапать меня за грудь.
Мои глаза приоткрылись, и сквозь светло-зеленый ореол приоткрытых створок окна прорисовалось оскаленное лицо дворецкого.
– Прошу прощения – уснул.
– Полагаю, женщины от вас в восторге, н-да. Вы даже в глубоком сне стараетесь кого-то соблазнить и не теряете шарма даже с пузырями в носу.
Я покраснел и вытер лицо платком.
– Еще раз извините.
– Да ладно, – небрежно отмахнулся Лумиль. – Мы, старики, понимаем, что здоровому оборотню иногда необходим здоровый сон. К тому же вы очень забавно себя ведете, когда испускаете храп и вдруг вопите «Демоны! Демоны атакуют!».
– Когда такое было? – удивился я. После кратковременного сна в памяти не осталось никаких следов от демонов или их атак.
Дворецкий улыбнулся.
– Вот как только уснули – сразу и завопили. Причем побледнели так, будто бы вас заживо похоронили, н-да.
– Странно…
Я никак не мог припомнить никаких сновидений, связанных с демонами. Случается, мне снится осада Валибура и кровавый день, когда мое отделение боевых оборотней гибло на Погребальном поле. Никак не забуду те страшные картины покрытых копотью клинков, искрящейся магии и мускусного запаха демонов. Запаха?..
Я принюхался и тут же уловил ненавязчивый аромат. Очень знакомый и донельзя неприятный.
– Чувствуете? – вопрос адресовался Лумилю. – Вы тоже чувствуете это?
– «Это» что? – не понял дворецкий.
– Характерную секрецию.
– Чего?
– Запах демона!
– Знаете, глубокоуважаемый, – строгим тоном сообщил леприкон. – Я сейчас же отправлю вас в комнату для гостей, н-да Вы очень нехорошо выглядите. Сначала вам мерещатся комнаты-призраки на чердаке. Потом демоны…
– Тихо! – взревел я, прикасаясь пальцами к хрустальному циферблату мозгомпьютера.
Оборотни обладают весьма тонким нюхом. По ветру мы способны уловить малейший запах крови или какой-нибудь экзотический аромат. Никакой гоблин, гремлин или эльф не в состоянии тягаться по части обоняния с натасканным оборотнем-ищейкой. А уж тем более с таким, кто прошел сквозь ужасы войны. Каждый перевертыш-оперативник на своем веку навидался стольких демонов из Княжества Хаоса и Дальних Кругов, сколько никто в Большом Мире.
Моих ноздрей касался несмелый привкус недружелюбного субъекта. Довольно старый, но все же ощутимый запашок. Мозгомпьютер подтвердил – в комнате обнаружены следы от ауры демона-молчуна.
Меня посетило озарение.
– Скажите, дорогой Лумиль, вы воевали?
Дворецкий смутился.
– Нет, господин. У меня плоскостопие.
Я неумышленно улыбнулся.
– А вы когда-нибудь встречали демона?
– Видел. И много раз – в новостях «Скандалнета».
– Имеется в виду другое. Вы встречались с каким-либо демоном?
– Нет, – пожал он плечами. – Боги миловали, н-да.
– Хорошо. Тогда другой вопрос. Кто-нибудь из слуг или семьи бель-ал Сепио принимал участие в боевых действиях?
– Кроме господина хват-лейтенанта Джувила – нет.
Вот и ответ. Почти все обитатели поместья – оборотни, а значит, обладают отличным нюхом. Но никто, кроме покойного сына Шамура никогда не видел демонов вблизи. И, конечно же, не мог его обнюхать. Откуда доморощенным перевертышам знать, как пахнет кровный враг? Это значит, что к ним можно без особого труда внедрить шпиона из Княжества. Причем даже без магического прикрытия.
Демоны-молчуны невероятно тупы. Но умеют, как и морфоборотни, менять черты лица и структуру тела. Любой молчун – идеальный разведчик, способный превратиться в любое существо, примерно равное ему по весу. Впрочем, демонов-зеркальщиков, как их называют по-другому, почти не используют против Валибура. Какой толк от маскировки, если любой оборотень, хотя бы единожды унюхавший демона, незамедлительно разоблачит шпиона «в макияже»?
А вот поместье бель-ал Сепио, несмотря на мощную магическую защиту, оказалось безопасным полигоном, куда этих самых молчунов можно забрасывать пачками. И никто их не раскроет.
Бедная Сельвия. Я мог только представить, что сделали с настоящей кузиной бель-ал Сепио.
– Если не изменяет мне память, кузина Сельвия прибыла через несколько дней после смерти господина Джувила?
– У вас хорошая память, глубокоуважаемый. Вы не ошиблись.
Теперь, мой дорогой Лумиль, мы наведаемся в комнату господина Торли.
– Вы ничего не будете здесь осматривать? – удивился дворецкий.
– Зачем? Я все узнал.
– Даже в чемоданы не заглянете?
– Если вы не открывали их перед похоронами, то будете очень удивлены. Полагаю, там нет ничего интересного. Вообще ничего. Хотя, можете сами посмотреть, если уж неймется.
Леприкон немного подумал, колеблясь. Затем природное любопытство взяло верх, и он вытащил из-под кровати большой цветастый баул.
– Вы правы… – ошарашено пробормотал Лумиль, вываливая содержимое сундучка на ковер.
Раздался тихий шелест. Из баула посыпались газеты и какие-то справочники.
– Уверен, в других сумках вы обнаружите то же самое, – разулыбался я.
Так и оказалось.
– Но что же это, н-да?
Леприкон выглядел очень забавно. У него на лице одновременно блуждали выражение глубокого удивления и животного ужаса. Старичок понимал, что вокруг творятся немыслимые вещи. Но вот какие – пока не догадался.
– Идем? – я подтолкнул дворецкого к двери.
При жизни Торли обитал на первом этаже. Как и кузина Сельвия, торговец канцелярскими товарами внезапно вернулся в Дубльвилль точнехонько после кончины Джувила.
Комната негоцианта являлась абсолютной копией жилища Парто. Имелись только два отличия. Во-первых, отсутствовал старинный трельяж, а во-вторых, присутствовал начищенный до блеска доспех боевого оборотня.