Когда мы останавливаемся в футе от него, я вижу, как он прикрытыми глазами окидывает меня с головы до пят. Мои соски натягивают футболку, привлекая его внимание по пути обратно. Я скрещиваю руки на груди, молясь, чтобы это закончилось.
Долгое время он молчит. Достаточно долго, чтобы показаться грубым, но у меня не создается впечатления, что он такой. Такое ощущение, что он просто задумался. Он хмурится еще сильней, и на секунду кажется, будто он намерен отвернуться, чего все же не делает. Вместо этого прислоняет лестницу к одному плечу и протягивает свою руку.
— Коул Дэнзер.
Его голос. Боже! Он вызывает у меня желание застонать. Он похож на шелковую ткань, наброшенную поверх зубчатого гравия. Он принадлежит спальне. Темной, теплой спальне. Где удовольствие и боль мирно сосуществуют, усиливая ощущения и скручивая пальцы ног. Он мог бы быть сексуальным в любых обстоятельствах, даже если бы вслух читал энциклопедию или объяснял план страхования.
Неохотно я протягиваю свою правую руку, и моя ладонь скользит в его. Его рука мозолистая, пальцы грубые; так и знала, что они будут такими. Как увидела его почти две недели назад, умело возводящего замок из песка, так с тех пор и подозревала, что они будут такими. Они царапают мою чувствительную кожу, заставляя стенки желудка пульсировать от шквала ощущений.
— Иден Тейлор, — отвечаю я.
Несмотря на его внешнюю холодность и более чем недружелюбное выражение, его прикосновение теплое и каким-то образом убеждающее, что он мог бы исправить, исцелить, вернуть обратно к жизни все, за что бы он ни взялся этими руками.
Это смешно; первый признак того, что я, вероятно, теряю рассудок.
Я не такая. Не из тех женщин, что тают от мужчины. Любого мужчины. Но этот делает что-то со мной. У меня ощущение, что, если бы обстоятельства были подходящими, я бы растаяла для него. Или с ним.
Он кивает один раз и быстро отпускает меня. Я размышляю, почувствовал ли он тоже что-либо.
— Джордан, — выпаливает он резко, кивая, прежде чем схватиться за лестницу и продолжить свою работу, будто мы не стояли во дворе.
Джордан, еще улыбаясь, снова берет меня за руку и ведет обратно туда, откуда мы
пришли, словно для этого загадочного мужчины это было совершенно нормальное приветствие. Когда мы выходим из зоны слышимости, Джордан избавляет меня от необходимости завести разговор о Коуле.
— Почему все горячие парни должны быть такими чертовски чокнутыми? — спрашивает она раздраженно.
— Почему ты так говоришь? Я имею в виду, что он — чокнутый.
Не глядя на меня, она отвечает:
— Потому что он определенно чокнутый. Похоже, из тех, что говорят с мертвецами. Чокнутый из «Пролетая над гнездом кукушки».1 Чокнутый из «Двенадцати обезьян».2 — Она останавливается посередине дороги и смотрит мне в глаза. — Что не делает его менее привлекательным. Я имею в виду, боже, что бы я ни отдала, чтобы раздеть этого мужчину. Шестью разными способами, начиная с воскресенья.
Она задумчиво улыбается, продолжая идти, наполовину таща меня за собой. В голове вращается миллион вопросов.
— Он на самом деле говорит с мертвыми?
— Да, — отвечает она. — Ну, предположительно. Я этого никогда не слышала, но это общеизвестный факт.
«Черт! Это довольно безумно!».
— С кем он разговаривает?
Она не отвечает, пока мы не возвращаемся в мой двор, и даже тогда понижает голос.
— Со своей дочерью. По крайней мере, я только о ней знаю.
«Его дочь умерла?».
Я закрываю глаза, сопротивляясь побуждению наклониться и засунуть голову между коленей. О, боже! Я чувствую, будто кто-то ударил меня кулаком в грудь, весь воздух выходит из моих легких с резким шипением.
— Е-его дочь?
Джордан кивает.
— Да. Я думаю, она могла умереть в автокатастрофе. Хотя, кажется, подробностей никто не знает. Либо просто не говорят об этом. Ну, в знак уважения.
Я хочу задать еще кучу вопросов, но не могу. Слова не срываются с моих губ. Все, о чем я могу думать, — это о своей Эмми, и что бы я делала… что бы чувствовала, если бы она…
Нет. Я не могу об этом думать. Я не смогла бы жить без нее. Просто не смогла бы.
— Думаю, во многих отношениях его жизнь закончилась в тот день. Весь мир был на его ладони. Богатый, горячий, успешный футболист, красивая жена, обожаемая дочь, а потом — БАМ. Ушло. Все.
— Как это…
Мой вопрос прерывает Джейсон.
— Джордан, я же сказал тебе идти открывать магазин. Стром Таггл только что звонил. Он ждет на парковке больше пятнадцати минут.
— О, доставучий Стром. Он там только для того, чтобы, как и каждый другой день, взглянуть на мой зад. Он может подождать. — Джордан кидает на меня извиняющийся взгляд и крутит ключи на пальце. — Иногда заходи в гриль-бар. Я куплю тебе выпить и сэндвич с цыпленком.