— А потом, когда власть в Корпорации захватил Питер Палмер, все изменилось. Технологии стали средством контроля над человечеством. Скажешь плохое слово о Корпорации — слизень моментально снимет штраф и отправит отчет куда надо. Поведешь себя не как подобает — штраф и болевые ощущения. В любой момент Корпорация может подключиться к слизню, увидеть и услышать то, что видишь и слышишь ты.
— Привыкла уже, — опустив голову, ответила я.
— А эти квазиживые растительные дома. Они могут вырабатывать еду в огромных количествах. Одно такое строение может прокормить четверть Лондона, — рассказывал Джек. — Но они заставляют людей работать. Превращают в рабов. Жалование выдается раз в день, так ведь?
Я кивнула.
— Этих денег тебе хватает ровно на день. Оплатить вход в дом, транспортировку, еду. Плюс рекламный каталог, из которого каждый день человек обязан что-то заказывать. Иначе слизень создаст болевые ощущения.
Тогда это казалось вполне обычным. Наличие окон в растительных домах не предусматривалось, но внутри комнат находились экранированные стены, демонстрирующие городские пейзажи. Хочешь сменить вид — плати. Трижды в сутки они транслировали рекламные объявления, из которых нужно было выбрать один обязательный заказ. Не закажешь — штраф и болевые ощущения.
— Привычка, — сказала я. — Все давно уже смирились.
— А я не смирился, — он посмотрел в мои глаза. В его взгляде чувствовалась агрессия. Не ко мне, а скорее озлобленность на весь мир. — Человечество могло бы жить в утопическом мире. Не думая о завтрашнем дне. Каждый мог бы иметь то, что хочет. Но Палмер избавил людей от такой возможности. Не представляю, зачем это ему, какую он имеет от этого выгоду, но его режим античеловечен.
— А при чем здесь я? Зачем ты мне это все рассказываешь?
— Ты можешь помочь в борьбе с системой, — Джек доверчиво посмотрел в мои глаза, и мне сразу стало все понятно.
— Ты террорист! — крикнула я. — Тебя нужно выдать властям.
Моя рука рванулась, пытаясь ударить Джека по щеке, но он перехватил её и сильно сжал запястье, от чего я скривилась.
— Не террорист, а борец за свободу, — сказал он абсолютно спокойным тоном, отпуская мою руку. — Мы не убиваем мирных жителей, как это рассказывают корпоративные средства массовой информации. Они сами периодически закладывают бомбы в дома простых жителей, чтоб обвинить в этом нас. Уверяют людей в том, что мы хотим им зла. И при опознании кого-то из нас нужно срочно сообщать в полицию.
Я растерла запястье, взглянула на него.
— Ты подобрал меня затем, чтобы сделать своим инструментом! — сейчас я чувствовала к нему ненависть, и он наверняка это понимал. Но смотрел на меня спокойно и дружелюбно.
— Не инструментом. Сподвижником, — он тяжело вздохнул, достал из кармана сигарету, закурил. — Редко чей мозг может самостоятельно отвергнуть слизня. Ты видела тех людей в общине? Физические и психические отклонения — это все последствия попыток избавиться от червяка. Если попытаться его уничтожить — он повреждает мозг. У одних ту часть, которая отвечает за физические функции, у других — за мышление, третьих вообще умерщвляет. Единственный способ безопасно избавиться от биоробота — это если он умрет сам. Как у тебя, у меня когда-то. Именно такие люди нам нужны.
— Допустим, я соглашусь. Что от меня будет требоваться?
— Вернуться в город, — ответил он. — Мелинда поставит тебе чип, который при проверке будет посылать тот же сигнал, что и слизняк, выполнять все его функции, но не будет снимать штрафы и создавать болевых ощущений. Жить как все. Ничем не выдавать себя. Наблюдать и ждать. А когда придет время — тебя оповестят, что и как нужно делать.
— Знаешь что? — я посмотрела ему в глаза. — Ты мне помог, я не буду никому на тебя доносить. Но и помощи в своей террористической деятельности не жди.
Тогда я ушла в резервацию, провела там около недели. И поняла, что не могу здесь жить. А единственным способом вернуться в цивилизацию было предложение Джека. И я согласилась. Мне не хотелось принимать участия в их акциях, но шанс снова стать полноценным человеком я упустить не могла.
Мелинда поставила мне в голову какой-то чип, Джек обеспечил финансами на первое время. Немного, большая сумма, по его мнению, вызвала бы подозрение, но две-три недели на поиск работы у меня были.
Он рассказал, что нужно вести себя как раньше. Заказывать рекламируемый продукт раз в день, не выражаться плохо о властях, делать все так, как будто слизень все еще находится в голове.
На тот момент меня все устраивало. Тогда я надеялась, что в один прекрасный день мне удастся переехать из Лондона хоть куда-нибудь и скрыться от террористов.