— Целеуказание огнем по-научному называется, — ввернул довольный Тополь.
Борхес покачал головой.
— Мужики, — сказал он, — это получится, только если мы выгоним кровососов наружу. В трюмах очень тесно. Мы там либо друг друга рикошетами поубиваем, либо вообще никакого целеуказания огнем организовать не сможем.
— И что ты предлагаешь, умник? — зло ощерился Коча.
— Я предлагаю придумать, как заставить кровососов выйти из трюма, — пожал плечами Борхес.
— Забросаем земснаряд гранатами вдоль борта! — предложил Жаба.
— А Отто? Он что, думаешь, бессмертный и гранаты его не берут? — резонно возразил Коча.
— Так я же говорю «вдоль борта», — обиженно буркнул Жаба.
— Да не сможешь ты ничего гарантировать — у борта твоя грена упала или в трюм случайно провалилась. Не говорю уже об осколках.
— Ладно, я все понял, — устало вздохнул Борхес. — Придется воспользоваться моей машинкой.
— Что еще за «машинка»? — подозрительно осведомился Жаба.
Я уже заметил: он воспринял наше легкое согласие помочь со спасением Отто как признак какого-то особо подлого скрытого умысла.
— У меня ранцевый огнемет в тайнике припрятан. Если возьмем его, кровососам не поздоровится. Не возьмем — не поздоровится нам.
Все четверо бандитов синхронно засопели — как видно, осмысляли услышанное.
Мы с Костей переглянулись — а Борхес-то наш не промах! Столько лет из себя поведенного на книжной мистике ботаника изображал, а у самого по тайникам ранцевые огнеметы… Может, у него где-то и ядерная боеголовка листиками замаскирована?
— А где тайник-то твой? — приподнял бровь Коча.
— За Котлом.
— Это здесь аномальное поле такое, — пояснил Тополь специально для бандитов. Судя по их напряженным лицам, объяснение оказалось очень кстати.
— Сколько идти? По времени?
— За два часа обернуться успеем.
— Ч-черт, — выругался Коча. — Да они за два часа Отто на хрящики разгрызут!
— Хотели бы — уже разгрызли бы, — резонно возразил Джу-Джу.
Котел состоял из приметного холма, взятого в скобки двух стариц, заполненных удивительно прозрачной для Зоны водой.
Весь холм был словно иссечен гигантским штык-ножом. Глубокие трещины уходили на десятки метров в глубь израненной земли. Из них то и дело вырывались на поверхность языки призрачного недоброго огня — точно горел ацетилен.
Спецы, не поленившиеся пройти через лабиринт трещин за жирным хабаром в костюмах высшего класса защиты с замкнутым дыхательным циклом, говорили, что аномальное свечение не жжется, как настоящее пламя, а поражает человека субатомными обломками — мезонами. А еще рвутся там из земли короткоживущие изотопы радона — это я вам как бывший физик говорю… Но вот откуда они там берутся и почему никак не закончатся — это, уж извините, бывшего физика в моем лице ставит в тупик.
Но главная достопримечательность Котла — радуга.
Не всякий день ее видно. А когда видно, говорят, ничего хорошего это не предвещает. Если есть радуга — значит, активность аномалий и мутантов удвоилась, а то и утроилась.
Да и цвета у той радуги зловещие, апокалиптические: багряно-красный, мандариново-оранжевый и химически-синий. Увидев эту радугу, так и ждешь, что из-за саркофага Четвертого энергоблока выйдут в своих белых хламидах крылатые вестники и протрубят в трубы: «Трындец вам всем, грешники! Готовьтесь, сейчас будет жарко!»
Стоит ли говорить, что в тот день, когда мы шли за огнеметом Борхеса, радуга как раз была? Яркая, как последние минуты жизни Димы Шухова, великого первосталкера.
Но радуга радугой, а до тайника мы доковыляли бодрячком.
Я больше того скажу: радуга нам даже помогла! Изрядный табун псевдоплотей — голов пятнадцать, если не двадцать — двинулся было в нашу сторону, но, завидев радугу, раздумал и, разочарованно похрюкивая, заспешил куда-то на север.
Тайник Борхеса был устроен как-то очень по-эльфийски — в корнях рослой, вековой сосны.
А ранцевый огнемет ЛПО-50 — к слову, вещичка раритетная и вследствие раритетности не самая дешевая — был очень по-простецки завернут в восемь слоев полиэтиленовой пленки.
Учить да лечить Борхеса я, конечно, не стал. Но про себя подумал, что с такими делами огнемет скоро отсыреет вместе со всей своей пневматикой и толку от него будет как от швабры.
— А огнесмесь-то у тебя есть? — задал не вполне своевременный, но резонный вопрос Тополь.