Так чего слушать гада? Валить его!
Собственно, в главном я разделял точку зрения майора. Другое дело, что сталкерская выдержка не велела мне совершать столь уж резких движений. Ясно же, что тут какой-то подвох!
И точно.
— Из «Раумшлага» тоже лучше не стрелять, — доброжелательным до елейности голосом доктора из телерекламы пилюль заявил альбинос. — Я бы, во-первых, хотел довести наш с вами разговор до конца. А во-вторых, судьба вашего товарища, ефрейтора Шестопалова, напрямую связана с сохранностью генного биопроцессора. Если вы повредите его, ваш друг умрет.
Стоило альбиносу упомянуть ефрейтора Шестопалова, как ушедшая вверх бронешторка открыла очередную «аппаратную», залитую явно ради пущего драматического эффекта нервным рубиново-алым светом.
В аппаратной находился обнаженный Шестопалов — я сразу узнал его дюжие стати. Ефрейтор стоял вертикально-хотя, судя по выражению лица, пребывал в бессознательном состоянии.
При этом ефрейтора сзади поддерживало то самое устройство, которое я за неимением лучших слов называю большой механической лопатой. От многочисленных датчиков, прилепленных к телу Шестопалова, тянулись провода к «раме металлоискателя» (такие же, напомню, можно было видеть и в других открывшихся помещениях). По периметру «металлоискателя» циркулировал мягкий желтый свет.
— Что вы с ним сделали, сволочи?! — взревел майор Филиппов.
— Ничего не сделали. Взяли несколько экспресс-анализов, — невозмутимо отвечал альбинос.
— А зачем вам его анализы, мать вашу за ногу?! — это был уже Тополь.
Я знал, он ненавидит долгие беседы непонятно с кем и быстро начинает раздражаться. Хорошо, что исправный гранатомет у меня, а не у него!
— Анализы, молодой человек, нужны для расшифровки генотипа.
— А расшифровка?!
— А расшифровка показала, что ефрейтор Шестопалов являет собой редчайший образец человеческой особи, чей генотип подходит для наших целей на девяносто шесть процентов. Это самый высокий показатель из всех, виденных мною ранее!
— И что это за такие цели, для которых Шестопалов подходит?! Как обычно, алчете мирового господства? Вербуете помощников? Создаете армию идеальных солдат?
— Насчет господства это вы верно подметили. Однако лично я мечтаю господствовать над человеческой природой. А мир — он мне ни к чему. Я как ученый привык находиться по преимуществу в своем внутреннем мире, — как-то особенно проникновенно произнес альбинос, проводя рукой по своей сухой белой шевелюре. — Но это не мешает мне желать счастья миру внешнему! Сейчас поясню: все попытки создать совершенное и социально справедливое государство обречены на провал, потому что умозрительно идеальную общественную структуру пытаются навязать биологически несовершенным, неидеальным особям. Будь они, эти особи, более сознательны, целеустремленны и, так сказать, идеальны, многие потерпевшие фиаско проекты — например, коммунистический — имели бы шансы выжить. И не только выжить, но также довести начатое отцами-основателями до конца.
— До конца света? Или до рая на земле, так же известного как Полдень Двадцать Второй Век?
— Скорее до рая, — усмехнулся Вениамин Тау. — И не в двадцать втором веке, а уже в двадцать первом.
Юмора он, похоже, не понял. Ну и черт с ним. Говорил Тау, однако, вещи достаточно занятные, чтобы мне стало интересно.
— То есть вы здесь намерены сделать генно-модифицированного человека? Как генно-модифицированный картофель, который не едят колорадские жуки?
— Аналогии очень грубые, но в целом верные, — согласился альбинос. — Я использую абсолютно уникальное самодельное оборудование, которому я дал название «генный процессор». Оборудование это основано на сложнейшем каскаде аномальных артефактов Зоны. Оно позволяет мне брать любые элементы генных структур и тканей от нескольких доноров одновременно, рекомбинировать их множеством различных способов и на выходе получать синтетическое существо быстрее, чем за минуту. Целое огромное существо весом в десятки килограммов — из одной-единственной синтетической, сгенерированной ab ovo клетки. Да-да, господа! Время в моем генном процессоре течет в сотни тысяч раз быстрее, чем в нашем с вами мире! — Глаза альбиноса блеснули сумасшедшинкой, хорошо известной мне по винтажным научно-фантастическим фильмам и общению с доктором Севареном.
— Сам-то я родом из сибирской деревни Усолье, — это вдруг вступил подозрительно спокойный майор Филиппов. — Окончил военное училище, про науку знаю только из телевизора. Может, поэтому я ни хрена не могу взять в толк, зачем вам здесь кровососы?